В Нижнем Новгороде завершился XXXVII Всероссийский пушкинский фестиваль оперного и балетного искусства “Болдинская осень”. Главными событиями стали премьера оперы “Евгений Онегин” в постановке Сергея Новикова на сцене Нижегородского театра оперы и балета и шесть концертов “Пушкин в музыке”, где прозвучали романсы на стихи поэта, созданные композиторами разных эпох. Уникальные музыкальные подношения Пушкину от молодых певцов нижегородского театра прошли на живописной площадке культурного центра “Пакгаузы” на Стрелке.

Нынешняя интерпретация оперы “Евгений Онегин” стала одиннадцатой на нижегородской сцене. За пульт оркестра “La voce strumentale” встал главный дирижер театра Дмитрий Синьковский, специалист по старинной музыке. Ровно год назад он предъявил Нижнему Новгороду свое оригинальное видение “Пиковой дамы” в постановке Валерия Фокина, а в нынешнем октябре продирижировал концертной версией спектакля в Москве, добавив в сцену пасторали “Искренность пастушки” клавишный инструмент из барочной оперы, а именно клавесин. Другой особенностью трактовки “Пиковой дамы”, представленной в столице, стали нетипично быстрые темпы. На премьере “Евгения Онегина” в Нижнем Новгороде Синьковский также изящно “подгонял” дирижерской палочкой “лирические сцены” Чайковского, но сознательно не разогнался до скорости, которую некогда демонстрировал в Люцерне и Амстердаме покойный Марис Янсонс, гениально читавший оперные партитуры Петра Ильича. Смена картин происходила в нижегородской премьере действительно быстро и очень импонировала постановщику, который хотел уместить в придуманном им поверх текста Пушкина и либретто Петра Чайковского и Константина Шиловского “кавере” как можно больше ссылок на исторические реалии, якобы зафиксированные в романе.

В каждой сцене, оформленной художником-монументалистом Александром Купаляном, присутствовало немало исторических артефактов: красный потрепанный особнячок Лариных, чем-то напоминающий имение, в котором родилась Наталья Гончарова, пестрящий зеленым сукном провинциальный военный оркестрик времен Павла I, играющий поздравительную музычку на именинах Татьяны, старинная кровать с пологом в ее спальне и достигающая колосников библиотека французских книг (на проекции). События в Петербурге, происходящие во времена Александра I, иллюстрировали предметы в ампирном стиле.

Приметой русской жизни оказывается в постановке неизбывное пьянство уездных дворян. Пьют буквально все, кроме западника Онегина: уже в первой сцене можно наблюдать поддатую Ларину с красными, как яблоки, щеками, а дальше появляется интеллигентик Ленский, которого тихо спаивает его друг Зарецкий. Крепостные мужики, зачем-то работающие лакеями на вечере у Лариных, все как один носят бороду лопатой.

В тексте премьерного буклета Новиковым высказано желание, воплощенное в его постановке: во что бы то ни было спасти от смерти Ленского. Для этого он меняет местами сцены – объяснение Татьяны и Онегина, которое должно происходить сразу после того, как ее выстраданное письмо было передано Онегину, здесь случается вслед за сценой татьяниных именин и ссоры Онегина с Ленским. Разгневанный на друга Ленский выплескивает ему в лицо бокал красного вина и случайно заливает недостоверно висящий в деревенском имении портрет непопулярного государя Павла I. После чего музыканты из оркестрика моментально становятся стражниками и отволакивают “преступника” в Петропавловку. Взволнованная арестом жениха сестры Татьяна мчится в Петербург, чтобы там в театре встретиться с Онегиным и попросить пощады для Ленского, приговоренного к расстрелу (из программки известно, что исполнителем приговора назначен Онегин). Чтобы устроить свидание в театре, Татьяне приходится писать Онегину второе письмо.

Дуэли как таковой в трактовке Новикова нет: Онегин является в тюрьму расстреливать Ленского, видит, что тот пьян, и решает вместо Ленского убить принесшего бутылку Зарецкого, а Ленскому поз-волить убежать за границу.

…После смены правителя беглецы от режима Ленский и Ольга возвращаются в Россию, присутствуют на балу у Греминых. В финале постановщик выставляет Онегина настоящим подлецом, который выкладывает письма Татьяны перед появившимся в комнате мужем – старцем “с седою бородой”.

Роковая перестановка разрушила сверхлогичную музыкальную драматургию, отличающую это произведение Чайковского par exellence. Из-за стремительности надуманной истории Новикову не удалось достойно представить четверку главных героев: ни бережно обрисованную Чайковским Татьяну (Екатерина

Ясинская), ни иронично поданного композитором Онегина (Константин Сучков), ни столь любимого лемешистками Ленского (Сергей Кузьмин), ни резвушку Ольгу (Наталия Ляскова). У харизматичных певцов, заточенных под драйвовый сюжет с военными переворотами, жестокими приговорами, тюрьмой, расстрелами, оскорблением величия, просто не было возможности влюбить зрителя в своих персонажей, настолько необаятельные они получились у постановщика.

Когда Онегин поет в финале: “Ты прежней Татьяной стала”, возникает закономерный вопрос: “А какой была прежней-то?”. Прежняя Татьяна в трактовке Новикова – это женщина в пошловатых мехах и с ужасными буклями на голове; в сцене свидания с Онегиным она разговаривала с полноватым мужчиной в помятой одежде на повышенных, судя по жестикуляции, тонах в помпезной ложе театра, похожего на Александринский. Никакой особой разницы между дамой в малиновом берете и нервной женщиной из ложи императорского театра не заметно. В итоге самыми внятными в лексиконе постановщика стали псевдоидеи о вечных русских темах – царь, водка и плетка.

Екатерина БЕЛЯЕВА

«Экран и сцена»
№ 21-22 за 2023 год.