Когда стало известно, что в конкурсе 77-го Каннского кинофестиваля участвуют отец “Крестного отца”, 85-летний Фрэнсис Форд Коппола, а также классик “боди-хоррора” 81-летний Дэвид Кроненберг, многих это озадачило. Им ли, общепризнанным классикам 20-го века, поколению “бэби-бумеров”, состязаться с “миллениалами” и “зумерами”, живущими в новой жизни, для которых ни родные, ни крестные отцы – не авторитеты, которых не испугать никакими хоррорами. Но – интрига завязалась.

“Мегалополис” Копполы – даже не мегаполис, а гигантский город будущего. Великий Коппола решил осуществить свою сорокалетнюю мечту, поставить грандиозную фантастическую притчу о том, каким мог бы стать возрожденный Нью-Йорк, переживший вселенскую катастрофу. Для чего, между прочим, продал свои виноградники, на что фильм и снимался. Он ошеломляет масштабами замысла и воплощения, но и… расстраивает. Слишком много хотел вложить в него Коппола – всю свою долгую жизнь, хотел рассказать про настоящее и про будущее, про жизнь и смерть, любовь, творчество, власть, массмедиа… Про Америку хорошую и плохую.

Фильм перенасыщен цитатами великих и не очень. Здесь и советский спутник, и Гитлер, и древние римляне, и Шекспир, и картонные докомпьютерные декорации, и чудеса современной цифровой техники, и даже живой человек из зала, вступивший в беседу с героем на экране. Все вместе выглядит как безумная идея гениального творца, которую не в состоянии осуществить ни он сам, ни его актеры, в растерянности бродящие два с половиной часа по его киновселенной. Ни Адам Драйвер в роли архитектора мегалополиса, ни Джон Войт, ни Кейт Бланшетт, Дастин Хоффман, Мишель Пфайффер… Словно осуществить красивую мечту о будущем не позволяют злостные путы современности.

Дэвид Кроненберг своим вялым, унылым боди-хоррором “Саван” про похоронное бюро будущего, где некий безутешный вдовец (седой Венсан Кассель выглядит старше своих лет и напоминает самого Кроненберга, не так давно пережившего смерть жены) создает устройство для связи с покойной женой и с телами и душами умерших людей. Серый, тоскливый фильм про сообщения о степени разложения трупов вряд ли способен хоть кого-то увлечь, тем более напугать. Есть тут, кстати, и криминальный след, ведущий, конечно же, в Россию (с отсылкой к сталинскому “делу врачей-убийц”).

Зато настоящий разгул “боди” и ужас “хоррора”, со всеми мерзостными патологическими подробностями и… веселым задором, продемонстрировала молодая американка Корали Фаржа в фильме “Субстанция” (“Вещество”). Показ его вызвал на премьере дикий восторг публики и несмолкаемую бурю аплодисментов. Из стареющего женского тела (Деми Мур) вылупляется наглое разнузданное “существо” (Маргарет Куолли), поправшее старость, уверенно занимающее свое место на рынке индустрии женской красоты. Самый шокирующий и самый отталкивающий, яростный, бескомпромиссный феминистский фильм каннского конкурса завоевал приз за лучший сценарий.

Если бы фильмы Кроненберга и Копполы показывались бы вне конкурса, как было с работами их коллег, Джорджа Миллера (приквел про безумного полицейского, “Фуриоса: Хроники Безумного Макса”) и Кевина Костнера (очередная история завоевания дикого Запада “Горизонт: американская сага”), это позволило бы им избежать неудобных сравнений и снисходительных оценок.

Спасибо старине Джорджу, поддержавшему старшее поколение и своего личного друга и соратника Копполу. Появление Джорджа Лукаса – крепенького, энергичного, в клетчатой ковбойке, джинсах и кроссовках – на сцене зала “Дебюсси” было поистине триумфальным. Фестивальная публика неистовствовала, приветствуя создателя “Звездных войн” и “Индианы Джонса”, вместе со своими друзьями, Спилбергом и Копполой, открывшего новую эпоху в истории кинематографа – эпоху блокбастеров. За что и заслужил почетную “Золотую пальмовую ветвь” 77-го Каннского фестиваля.

Впрочем, об “Индиане” и “Звездных войнах” Лукас на этой встрече рассказывал мало. Все больше – про “ТНХ 1138” и “Американских граффити”. А еще больше – про автогонки, которыми увлекался в молодости.

Довольно неудачными оказались фильмы про знаменитостей. В пестром составе участников – француз Эмманюэль Каррера (автор романа), поляк Павел Павликовский и Бен Хопкинс, уроженец Гонконга (сценаристы), производственные компании из Италии, Франции, Испании, интернациональный англоговорящий каст – как-то совсем утонул наш Эдичка Савенко/Лимонов вместе с режиссером Кириллом Серебренниковым. Выплыть в картине “Лимонов, баллада об Эдичке” удалось разве что американскому актеру Бену Уишоу, благодаря внешнему сходству и убедительному воплощению фигуры поэта-скандалиста.

Образ американского экс-президента Дональда Трампа тоже оказался вполне узнаваемым в исполнении Себастьяна Стэна, полностью погруженного в персонаж, который, по его словам, до сих пор его не отпускает. Но это все, что можно сказать о банальном, насквозь клишированном байопике про карьеру политика “Ученик”. Трудно поверить, что его поставил Али Аббаси, швед иранского происхождения, создатель одного из самых оригинальных фильмов последнего времени “На границе миров”.

Ну, и совсем плохие дела обстоят с семейством Денев-Мастроянни (“Мой Марчелло” Кристофа Оноре). Совершенно бестолковое, неуклюжее произведение на тему комплекса “непо-бейби”, то есть в русском варианте “родственного кумовства”. А чтобы совсем было понятно – речь идет о преодолении комплекса неполноценности у ребенка знаменитых родителей, получившего известность, благодаря своей фамилии. В данном случае, речь идет о Кьяре Мастроянни, дочери Катрин Денев и Марчелло Мастроянни. Можно, к сожалению, согласиться. Комплекс “непо-бейби”, не преодоленный ни в фильме, ни в жизни, имеется. Талантом Кьяра не блещет. Только почему в этом нелепом сюжете ей понадобилось переодеваться, рисовать усы, надевать мужской костюм и превращаться в папу времен “Сладкой жизни” или “8 1/2”? Хоть бы великая мама, которая появляется в фильме в роли самой себя, намекнула ей (и режиссеру), что не стоит этого делать.

Погода, обычно в середине мая на Лазурном Берегу холодная и дождливая, на этот раз благоприятствовала “выгулу” нарядов. Особенно запомнился “прикид” британского режиссера/режиссерки Андреа Арнольд – скромненький такой выше пояса. Наверное, это был топ от Версаче, но иначе как обычным прет-а-порте черного цвета бюстгальтером его назвать было довольно сложно. Андреа вместе с ее топом яростно аплодировал находившийся рядом со мной на премьере ее “Птиц” неприметный невысокий мужчина. При ближайшем рассмотрении он оказался Уиллемом Дефо, который назавтра волшебным образом преобразился, представ на экране в монструозном обличье в черной комедии Йоргоса Лантимоса “Виды доброты”.

В стильных, гротескно-сюрреалистических “Видах доброты”, состоявших из трех новелл, Уиллему Дефо довелось сыграть три роли, так же, как Джесси Племонсу и Эмме Стоун. Джесси Племонс играл-играл и… выиграл. Приз за лучшую мужскую роль достался именно ему.

В конкурсе, состоявшем из 22 “мейнстрим-арт фильмов высочайшего уровня” (по определению каннского директора Тьерри Фремо), лишь четыре были сняты женщинами. И все же феминистская повестка на Круазетт очевидно доминировала. Начать с того, что президентом международного жюри впервые в истории каннского МКФ стала американский режиссер (ка) Грета Гервиг (создательница “Барби”). Настоящим феминистским манифестом оказалась “антихиджабская” картина опального иранского режиссера Мохаммада Расулофа “Семя священного инжира”, за что и была вознаграждена Гретой Гервиг и ее командой Специальным призом.

“Страшной сказкой для взрослых” назвал на пресс-конференции свою феминистскую “Девушку с иглой” шведский режиссер Магнус фон Хорн. “Страшная сказка” основана на реальной истории жизни и “деятельности” датской серийной убийцы, помогавшей девушкам, попавшим в беду, избавляться от нежеланных детей. По фильму – топить их в колодце, как и сегодня нехорошие люди топят новорожденных котят.

Мрачная предвоенная атмосфера (действие “Сказки” происходит в 10-е годы прошлого века), сгущавшаяся с каждым днем (хоть Дания и была нейтральной, но и голод, и холод не обошли ее стороной), безвыходные ситуации, в которые попадали несчастные обманутые и брошенные девушки, нищета, паучьи сети, расставленные “благодетельницей”, страх и ужас – все это отсылает к раннему датскому кинематографу. Синефилы вспомнят и “Бездну” Урбана Гада и, конечно же, “Ведьм” Кристенсена.

Портрет трех женщин разных поколений, трех работниц мумбайского госпиталя, сражающихся против бедности, сплетен, социальной несправедливости, дебют женщины-режиссера Паял Кападиа “Все, что мы представляем как свет”, заслужил, по справедливости, Гран-при Канн-77. Это первая за последние 30 лет высокая награда Каннского фестиваля фильму из Индии.

Очень неплохую картину, своего рода мюзикл, снял Жак Одиар – “Эмилия Перес”. Мексиканский бандит меняет пол и становится интересной дамой, секрет которой хранит его/ее адвокатша. Великолепный женский актерский ансамбль отмечен призом – Карла София Гаскон, Селена Гомес, Зои Салдана, Адриана Пас.

Ну, а главная интрига Каннского фестиваля разрешилась самым неожиданным образом. “Золотая пальмовая ветвь” досталась – вопреки всем прогнозам – независимому американскому фильму, да еще и комедии, “Анора” Шона Бейкера. До сих пор не стихают споры, недоумения, предположения, почему именно его выбрала команда Греты Гервиг? Фильму, лихо сделанному, ироничному, темпераментному, но с темой “не первой свежести” – про секс-работницу поневоле, мальчика-мажора, папу-русского олигарха, его шестерок…

С другой стороны, нельзя не порадоваться тому, что эту победу во многом завоевали русские актеры: молодой Марк Эйдельштейн (“Страна Саша”, “Сто лет тому вперед”, “Праведник”), опытный Юра Борисов, яркие исполнители небольших ролей Алексей Серебряков и Дарья Екамасова.

Евгения ТИРДАТОВА

«Экран и сцена»
№ 6 за 2024 год.