Минувший сезон породил массовое наступление на театральные столицы спектаклей-променадов, они же квесты, они же бродилки, они же модифицированные экскурсии. Новомодный жанр, несмотря на активное внедрение в афиши, при всей его неординарности и бурном отклике у зрителя все же не может пока побороть некоторый безответственный посыл создателей таких блужданий. Режиссеры заранее обрекают свои произведения на фрагментарность и хаотичность восприятия, что отчасти оправдано, скажем, при постановке юбилейного действа “Шекспир. Лабиринт” в Театре Наций, где состав-ляющие квеста срежиссированы разными постановщиками, однако, последовательность их посещений строго определенная. Там же, где выбор пути отдается на откуп публике, как, например, в “Норманске” Центра имени Вс.Мейерхольда, из-за хаоса проступает до обидного мало содержательного, притом, что мыслей и сил было вложено изрядно, а исполнители разыгрывают свои эпизоды, как правило, на пределе само-отверженности и самозабвения.

В отличие от многих родственников по жанру в проекте “Remote X” немецко-швейцарской театральной компании “Rimini Protokoll” продумана любая мелочь. Непредсказуема разве что погода, но и ее возможные капризы учтены. Кажется, что вероятность любой случайности здесь просчитана, вычислено все, вплоть до того, через сколько секунд загорится зеленый сигнал светофора или придет поезд метро. “Remote X” опробован уже на ряде городов мира, прогулки по маршрутам Штефана Кэги совершались в Берлине, Вене, Лиссабоне, Цюрихе, Сан-Паулу, Бангалоре, Авиньоне, в разгар лета присоединился Санкт-Петербург (благодаря инициативе и партнерству БДТ имени Г.А.Товстоногова), в конце сентября список пополнится Вильнюсом.

В случае с названием “Remote X” английское слово “remote” лучше, наверное, переводить не как “удаленный” или “дистанционный”, хотя и так тоже возможно, а как “репортаж с места событий”, “взгляд со стороны”. Театральные подмостки – сам город, а кто здесь является действующими лицами, а кто публикой, зависит, по замыслу создателей этой прогулочной акции, от точки зрения. “Я называю это театром, потому что есть непосредственное восприятие того, что происходит вокруг. Участник смотрит на город как на действие, которое происходит прямо здесь и сейчас”, – говорит Штефан Кэги. В свою очередь город наблюдает за разношерстной кучкой взрослых, совершающих по чьей-то указке довольно необычные, часто по-детски трогательные поступки. Случайные свидетели, вероятно, не раз вспомнят, как половина вагона метро присела на корточки, делая вид, что завязывает несуществующие в большинстве случаев шнурки и исподтишка разглядывала лица поневоле вовлеченных в действо сограждан. Еще неизвестно, кто ощущал себя причудливее.

Канва интерактивной прогулки “Remote X” – общая для городов больших и малых: маршрут группы из 50 человек, оснащенных наушниками, берет начало на кладбище. Ведомая неестественными компьютерными голосами, под аккомпанемент облегченно философских сентенций, человеческая “стая” перемещается по городу – и вовсе не обязательно от достопримечательности к достопримечательности. Узловыми точками могут быть и супермаркет, и подземная парковка, как, скажем, в Авиньоне, или чрево торговых развалов Апраксина двора, как в Петербурге. Завершиться же все должно обязательно в театре, желательно на балконе или на крыше – поближе к облакам и при наличии хоть какой-то панорамы города.

Местом встречи участников “Remote Петербург“ выбрана Александро-Невская Лавра, сбор назначен у Свято-Троицкого собора (набережная реки Монастырки). Получив здесь наушники и передатчик, грядущие полтора часа нужно следовать инструкциям; самые первые из них изложены в программке: “Пройдите через ворота кладбища. Спуститесь по лестнице. Впереди вас церковь. Обогните ее с любой стороны. Перейдите через мост и поверните направо. Двигайтесь прямо вдоль пруда. У небольшой террасы стоит человек в красной кепке”. Все оказывается именно так: у пруда вокруг деловитого мужчины в красной кепке постепенно собирается народ, сбивается “стая”, голос в наушниках, прорывающийся сквозь отдаленный вой и лай собак, методично повторяет, что действо скоро начнется, и предупреждает: “Если увидите похоронную церемонию – держите уважительную дистанцию!”. Карканье ворон в записи подкрепляется натуральным кряканьем уток на глади пруда. Людской рой сдержанно хихикает, оглядывая друг друга с недоверием и немым вопросом: “Что здесь делаю я и зачем сюда пришел ты?”

Сконструированный безликий голос, представившийся Миленой (в Авиньоне ее звали Рейчел), направ-ляет нас к могилам, велит выбрать одну по вкусу, поразмышлять о ее обитателе, представить себя на его месте. В сущности, дальнейший полуторачасовой путь – квинтэссенция путешествия по жизни. В ритме интригующего аттракциона мы совершим ряд обыденных, но и диковатых действий: прошествуем по улицам, полюбуемся природой, постоим на мосту, перейдем улицу перед замершим потоком машин, погрузимся в метро, проделаем на эскалаторе несколько балетных па, посетим собор, пробежимся наперегонки, устроим мини-митинг в самом неподходящем для этого месте, поднимемся по строительным лесам, все еще опутывающим БДТ, куда-то в облачный туман и упремся взглядом в Фонтанку. С бренности всего сущего мы начинаем, быстротечность всего сущего нам демонстрируют.

Не стоит ожидать от “Remote Петербург“ какого-то нового взгляда на город или философских глубин: механистичный женский голос Милены, в ходе променада перерождающийся в столь же отрывистый мужской (теперь это некий бестелесный Юрий), струит слушателям в уши отнюдь не формулировки Канта, Хайдеггера или Кьеркегора, а вбрасывает некие клише – как, собственно, и положено роботу. Философская составляющая навигатора рассчитана не на высоколобого кабинетного ученого, а скорее на под-ростка: “Все вокруг кажется естественным, хотя на самом деле искусственно”; “Городской трафик – вены города, реки – его артерии”; “Дома и машины – типовые ящики для плоти”; “Город – цунами из плоти и крови”; “Все уже не будет прежним”… В отдельных представителях полусотни хмурящихся поначалу участников вскоре просыпается задорный подросток, и вот уже солидные петербургские граждане с азартом бегут стометровку наперегонки или всем кагалом пятятся спиной, удаляясь от Невского проспекта.

Самое симпатичное в этой не слишком глубокомысленной, но необычной акции – постепенно рождающаяся доверительность, открытость навстречу тому, кто с тобой бок о бок, готовность улыбнуться и приветливо пообщаться, если встретишься взглядом с незнакомым человеком. Атмосферу и нравы, которые в Европе в порядке вещей, еще только предстоит обретать настороженному Петербургу. БДТ и “Rimini Protokoll” вносят свою скромную лепту. После вынужденной осенне-зимней паузы блуждания в наушниках по городу на Неве должны возобновиться. Весной же 2015 года обе-щают и премьеру “Remote Москва”.

Если оглянуться на последний век театрального искусства, то явление спектаклей-променадов видится вполне закономерным, их нынешнее нашествие явно встраивается в некий процесс.

Время от времени театр устремляется за собственные границы. Иногда его гонит “комплекс полноценности”, убежденность в своей способности стать всем, но чаще – противоположная напасть, неуверенность в самодостаточности, ощущение исчерпанности внутренних ресурсов, желание подкормиться и окрепнуть на иных территориях. Тогда на смену интенсивному развитию приходит экстенсивное, не вглубь, а вширь. Паратеатр, при всей его завлекательности, выступает как симптом, расцветая в переходные периоды. В какой-то степени бродилки 10-х годов XXI века выглядят реинкарнацией идей и настроений 10-20-х и 60-70-х годов века XX. Театрализация жизни, картинный выплеск театра за края, хеппенинги и перформансы – трансформация и мутация тех же попыток и намерений. Что приобретает театр, делая ставку на чужие пространства, и приобретает ли – вопрос отдельный.