Голос спектаклей режиссера Михаила Бычкова, последнее время выходящих на площадке воронежского негосударственного Центра культуры и искусства «Прогресс», негромкий, но твердый. Как тверды и не пафосны цитаты на стенах лаконичного черно-белого пространства «Прогресса», вроде уайльдовской – «Недовольство – первый шаг к прогрессу» или флоберовской – «Весь прогресс, на который можно надеяться, – это сделать людей несколько менее злыми». Как негромко, но неуклонно, явно на что-то надеясь, строил Бычков три десятилетия подряд в Воронеже свой Камерный театр, отнятый год назад, и проводил Международный Платоновский фестиваль искусств, которого лишился еще раньше, чем театра.

С драматургией Дмитрия Данилова Михаил Бычков работает не впервые – им выпущены «Человек из Подольска» в петербургском «Приюте комедианта» (с недавних пор Театр на Садовой) и zoom-спектакль «Выбрать троих» с артистами Камерного, – всякий раз препарируя уязвимую реальность, вызывая на фоне смеха болевой синдром у себя и современников. Пьеса «Стоики» Данилова, написанная по заказу МХТ имени А.П.Чехова (и поставленная там Денисом Азаровым – см. «ЭС», 2024, № 5), сложена из пяти коротких сцен и рассчитана на четверых исполнителей: пара 20+ и пара 40+.

В отличие от визуального футуризма спектакля МХТ (сценография Николая Симонова, костюмы Марии Даниловой), «Стоики» в «Прогрессе» выглядят сугубо сегодняшними (художник – сам Михаил Бычков). Персонажи – люди нашей повседневности, одетые, как сейчас принято, с акцентом на удобство, обитающие в квартирах, обставленных, как у многих, даже торшеры узнаваемы – такие можно заказать и себе.

Стоицизм их, как по большей части и наш, довольно унылого извода – общего с возвышенными принципами философа-императора Марка Аврелия или философа-поэта Сенеки ничтожно мало. «Делай свое дело, и не парься» или «ничего не делай, и будь, что будет» – так преломляется у молодых сказанное отчимом девушки, в свою очередь уже давно низведшего «Будь подобен скале: волны беспрестанно разбиваются о нее, она же стоит недвижимо, и вокруг нее стихают взволнованные воды» до «заботься только о том, что относится к твоей зоне ответственности».

В «Стоиках» Данилова люди имеют постоянный, хотя и не идентичный доход в вымышленной денежной величине, стабильно выплачиваемый на счет по определенным датам, и это, пожалуй, единственное, что радикально отличает вымысел от реальности. Они добровольно отгораживаются от информации о катастрофах, случающихся все чаще и оказывающихся все масштабнее, редко выходят на улицу и много пьют, редко размышляют о родных и еще реже с ними встречаются, изредка вспоминают о прошлом (знак ностальгии здесь – бумажная книга), избегают ответственности и совсем не решаются строить планы. Разве что смутно задумываются, как прервать такое существование, но и с этими мыслями в итоге расстаются, и вряд ли из-за стоицизма.

В спектакле Михаила Бычкова девушка и юноша (Алина Крылова и Константин Гунькин) в полном соответствии с пьесой ведут малозначащие диалоги, равнодушно посещают мать и отчима девушки (Татьяна Беляева и Камиль Тукаев), которые тоже ведут набившие оскомину беседы. Потом этот визит, так же ровно и не затрачиваясь на чувства, обсуждается каждой из пар. Там, где надлежит быть кульминации – если не пику, то хотя бы обострению, пусть даже после него и последовал бы спад, – все обреченно спрямлено, утрамбовано в плоскость, маскирующую психологический провал. С невозможностью любых отклонений от ровной эмоциональной траектории внезапно ощущаешь пугающее родство, и оно моментально отправляет тебя на новую ступень опустошения, разрастающегося под медитативные созвучия Филипа Гласса.

Режиссер, однако, не готов смириться с приговором драматурга и дает каждому из персонажей буквально несколько мгновений экспрессивного выплеска – обнадеживающего проявления жизни. Сцену от сцены отделяют затемнение и пластический взрыв под гремящую музыку американской группы Fever 333, – отражение стихии, на самом деле бушующей внутри каждого: бешеный излом танца молодых, рапид отчаяния и немой крик старших в луче прожектора с разноцветными фильтрами.

Степень осмысленности любого интеллектуального занятия, постепенно истончаясь, давно свелась в их мире к нулю. Не хочется признавать, но мы и сами на полдороге к такому обществу. Почти любую деятельность в сфере культуры, особенно свою, все чаще воспринимаешь как видеосъемку серых стен и дальнейшее сохранение контента в канале с нулевым количеством подписчиков (этим занят по пьесе парень), или как комментирование мирового чемпионата по бейсболу, когда осталось всего две команды, и выход в финал им гарантирован (атавизм журналистской профессии отчима).

Михаил Бычков не делает вид, что ставит антиутопию, предостерегающую от опасностей в будущем. Процесс погружения в бессмысленность начался не вчера и продолжает затягивать нас в свои недра. Подлинный стоицизм режиссера состоит и в констатации, и в сопротивлении.

Мария ХАЛИЗЕВА

«Экран и сцена»
Декабрь 2024 года.