Только что вышедшую в издательстве “Аграф” книгу “Люди, львы, орлы и куропатки. Последние спектакли XX века” ее автор – театровед и театральный критик Ольга Богомолова определяет как очень личную, хотя и пунктирную историю. Вместо вступления книгу небанально предваряет лаконичный, всего на страничку, “План отступления”, обещающий “путешествие во времени, назад, лет на двадцать-тридцать и дальше – в десятилетие двадцатых годов XX века”. Складывая в сборник давние тексты, тасуя их и выбирая для них структуру, автор не скрывает главного, что двигало этим замыслом: “У каждого есть куда отступать. По крайней мере, можно вспомнить себя”.

Довольно давно уже отступив от театра, Ольга Богомолова – последние семь лет научный сотрудник Музея AZ – оглядывается на свое прошлое, когда работала театральным обозревателем в газетах “Известия”, “Московский комсомолец”, “Московские новости”, “Новые известия”, публиковалась в журналах “Московский наблюдатель”, “Театр” и “Современная драматургия”, защищала театроведческую диссертацию.

Люди, львы, орлы и куропатки – книгу населяет “вся театральная флора и фауна” тех времен. И понятно, почему девяностые годы XX века прослаиваются его же двадцатыми (в книгу введены три путешествия в это десятилетие) – темой блестящей диссертации Ольги Богомоловой был “Образ города в русском театре в 20-е гг. XX века”.

В случае этого сборника биография автора неотделима от собственно текстов – энергичных и содержательных, с авторским лицом и индивидуальностью. Жаль, однако, что Ольга Богомолова решила опустить выходные данные критических статей, притом, что в угоду конструкции (тексты распределены по главам, например, все условно отрицательные рецензии собраны под заголовком “Графиня изменившимся лицом бежит к пруду…”) хронология явно нарушена. Написанные в моменте “сейчас”, статьи регулярно вызывают вопрос: когда именно случилось то или иное “сегодня”? Угадываешь, какой текст был написан для газеты, а какой для журнала, скажем, для “Современной драматургии”, вспоминаешь не только виденные когда-то спектакли, но даже порой свое давнее впечатление от рецензии.

Тема времени, театрального времени, того, что остается от театра во времени, кажется, всегда занимала Ольгу Богомолову. Во множество статей имеется обращенный ко времени зачин или финал.

“Времена уходят, становясь легкими, как воздушные шары”.

“Время – движущаяся мишень. Пьеса, как пуля, – попадает или не попадает в нее”.

“…Время измеряется не количеством весен и не тем, сколько раз расцвели и увяли цветы, – оно измеряется высотой деревьев”.

“Время управляет сюжетом. Оно бежит вперед, перепрыгивая через десятилетия, будто через нарисованные мелом клетки на асфальте…”

“Люди любят сказки о новых временах…”

“Времена меняют спектакли…”

“И время отпускает”.

Стиль Ольги Богомоловой метафоричен и одновременно, что касается авторского отношения к предмету разговора, предельно внятен. Не каждому дано так концентрированно формулировать свое видение, особенно в высказываниях о режиссерах, среди которых много раздумий отдано Юрию Погребничко, Эймунтасу Някрошюсу, Сергею Женовачу.

“Театр Юрия Погребничко строится по поэтическим законам, превращаясь в любимый томик стихов, к которому человек возвращается на протяжении многих лет, и, зная его наизусть, перечитывает заново, и повторяет важные строки в радости и в горести”.

“Раз в год Эймунтас Някрошюс приезжает из Литвы в Москву и привозит спектакли для тех, для кого жизнь пока не стала одной заезженной мыслью, одним истертым от повторения чувством”.

“Женовач никогда не тщится сказать больше, чем сказано, его спектакли, как простые, смешные и грустные слова, никогда не значат больше, чем они значат”.

Нередко статьи Ольги Богомоловой крепятся на скрупулезных и важных сопоставлениях. Скажем, Спартака Мишулина и Сергея Чурбакова – двух исполнителей роли Карлсона в спектакле-долгожителе “Малыш и Карлсон” (постановка Маргариты Микаэлян в Театре Сатиры). Их Карлсоны в разные годы представали “пожилым чудаком с рыжими волосами, погруженным в свою жизнь и не поднимающим глаз из-за боязни встретить непонимание и насмешку” и десятилетним мальчишкой, “ленивым и беспардонным хулиганом”, “убежденным беспризорником”. Или сравниваются два типа режиссерской личности, тяготеющей к отшельничеству: “В Москве есть два режиссера, живущих вдали от суеты, замкнувшихся в своих театральных экспериментах, – Анатолий Васильев и Юрий Погребничко. <…> У Васильева принимают “посвященных”, к Погребничко приходят в гости друзья”.

Непременные метафоры населяют тексты почти на грани избыточности, но никогда не переходят эту грань. Спектакли сравниваются с недолговечными бабочками или благородным металлом необычного отлива или пустой квартирой сложной планировки, театральный сезон – с экзотическим ботаническим садом, фестивальные программы – с тропическими лианами, обвивающими зрителя, пьеса – с промозглым Петербургом поздней осенью (“вся из сюжетных пустот, по которым гуляют сквозняки”), мир драматурга – с райским садом. Причудливые сравнения и сближения, эрудиция и широкий контекст, как и недвусмысленность оценки предмета разговора, аргументированная язвительность, а иногда и вторжения на территорию фельетона – составляют силу статей Ольги Богомоловой.

Сегодня очень к месту вспомнить рецензию на спектакль Театра Гоголя эпохи руководства Сергея Яшина, к атмосфере которой, после закрытия “Гоголь-центра”, театр, похоже, стремительно возвращается. Короткий разящий отклик на постановку чеховской пьесы назывался “Мистер Иванов Курского уезда” и завершался фразой: “А сам Театр Гоголя напоминает заповедную страну, где пошлость не трагедия, а единственное украшение жизни”.

Вспомнив себя в театре, не забыв и несколько интервью (они опубликованы в главке под названием “Слова, слова, слова…”), Ольга Богомолова ближе к концу книги обращается к самому что ни на есть сегодняшнему “сегодня”. В разделе “Маршрут перестроен” опубликованы ее тексты, связанные с работой в Музее AZ. Утверждая, что Музей Анатолия Зверева оказался многим шире просто музея одной личности, его сотрудница видит в нем и театр, и музыку, и кинематографию. В главке “Время AZ” манифестируется: “…Музей АЗ стал Музеем AZ. То есть из музея одного художника, который свои работы подписывал знаменитым размашистым “азом”, он превратился в музей неофициального искусства – от первой до последней буквы латинского алфавита, от A до Z”.

И раз уж вместо вступления у Ольги Богомоловой фигурировало отступление, то было бы напрасно ждать заключения. В самый финал книги парадоксы авторской фантазии отправляют эпиграф, где находится место не только недавнему стихотворению драматурга Алексея Шипенко, но и сцене появления Прохожего в чеховском “Вишневом саде”. “Идите по этой дороге”, – говорит ему Гаев, и в контексте пути Ольги Богомоловой фраза приобретает особый смысл. “Чувствительно вам благодарен!”, – отвечает театру и всем нам словами Прохожего автор книги “Люди, львы, орлы и куропатки”.

Мария ХАЛИЗЕВА

«Экран и сцена»
№ 18 за 2022 год.