«Пространство “Внутри”» – совсем молодой театральный проект, который в прошлом году открыл архитектор и театральный продюсер Олег Карлсон. В его случае эти, казалось бы, разные профессии переплелись самым тесным образом: всякий раз он приходил на помощь, когда Театр.doc выгоняли из каждого нового помещения (пардон, не продлевали аренду) – с очередным проектом реконструкции очередного помещения, с бригадой рабочих и волонтеров, с личными деньгами. И очередное аварийное помещение превращалось в театральную площадку – до следующей непродленной аренды. Площадка по улице Казакова, 8/3 появилась на театральной карте Москвы как дружная коммуналка для Gogol School (с отдельным входом), Театра.doc и Содружества независимых театров. Театр.doc не задержался и здесь – после спектакля, посвященного шаману Александру Габышеву, с ним досрочно прервали аренду… Ну а на улице Казакова, 8/3 прописалось новое театральное начинание – «Пространство “Внутри”», которое Олег Карлсон, теперь уже в качестве продюсера, наполняет содержанием.
Там прошел мини-фестиваль спектаклей Владимира Мирзоева, среди которых оказалась и новая премьера – “Я убил царя” по пьесе Олега Богаева, посвященной роли винтиков в истории. Людей, которые были рядом с палачами, исполняли приказ или зажмуривались покрепче, чтобы не видеть очевидное, перекладывали вину на жертву: так легче пережить ужас соучастия. Спектакль выстроен как бесконечный допрос на суде истории, но следователя как такового здесь нет: отвечающие ловят вопросы напрямую из окружающего пространства, а может, из собственной совести. У каждого допроса, впрочем, есть начало (вопрос о конфессии) и конец (вопрос – не жалко ли вам царя?). В ответах царит единодушие: православным людям (лишь одна гимназистка уточняет, что она “православная атеистка”) царя не жалко – с жалости к другому начинается какая-то совсем другая ступень развития, и взбираться на нее очень страшно. Все вызваны на этот допрос внезапно – кальсоны, лифчики, комбинации, тапочки на босу ногу, растерянность во взгляде. Каждый беззащитен и по-своему искренен.
Несколько актеров (Елена Коренева, Олег Дуленин, Дмитрий Асташевич, Сергей Беляев, Александр Доронин, Мария Карлсон, Юлия Салмина) перебирают роли невольных свидетелей и соучастников убийства царской семьи. Уборщица, что замывала кровь в Ипатьевском доме. Шофер, увозивший мертвые тела. Торговец, который рад был сбыть побыстрее излишек извести для трупов. Маляр, закрасивший царской семье окна побелкой, чтобы жили, “как в аквариуме”, а после “перекусивший” им провода, чтобы не жгли электричество и не читали книг. Камеристка, под-воровывавшая царскую одежду и словившая тренд – весь город захотел себе что-нибудь из царских обносков, и на тряпках с фальшивыми вензелями можно было неплохо заработать. Офицер, весь в георгиевских крестах за отвагу, пожалевший денег, чтобы скинуться и подкупить охрану, презирающий царя, проигравшего битву. Сам хозяин оскверненного дома инженер Ипатьев (Олег Дуленин) – более сложный, рефлексирующий персонаж, в чьей голубиной душе, кажется, вызревает протест против исторического катка, который проехался и по нему. Но в последний момент и он сворачивает на удобные рельсы обвинения жертвы.
Среди них есть идейные – Петр Ермаков, не желающий делить расстрел царской семьи, свой звездный час, со всякими жидами Юровскими. Или гимназистка Ангелина Дудкина, жаждущая единоличной славы цареубийцы и наказанная смехом: “Я сегодня пятая?”. Есть те, кто смутно ощущает беспокойство (до мук совести далеко), и те, кто гордится участием в убийстве царской семьи, оставляя свои горделивые воспоминания потомкам и не зная, что оставляют им проклятие рода. Есть блаженная актриса, уверовавшая в спасение царской семьи. Есть Николай Второй, не готовый поверить, что его народ способен на убийство “просто так”. Есть даже собака цесаревича – в исполнении Елены Кореневой она похожа на одинокого ребенка, который обижается на умершую маму за то, что она его бросила, замещая этой обидой невыносимую, не помещающуюся в сознании боль потери.
В отличие от виртуального спектакля с точно таким же названием и темой, идущего в Театре Наций и полностью основанного на документах, спектакль Богаева и Мирзоева не претендует на историческую точность – свою лаконичную, почти схематичную работу они назвали “постдокументальной”. Но сегодня, спустя сто с лишним лет после расстрела царской семьи, она кажется попыткой заглянуть в будущее. Попыткой настроить общество (точнее, совсем крошечную его часть в зале на восемьдесят мест) на мысль, что однажды придется вспоминать во всех подробностях: а что делало ты, как выживало, как договаривалось с собой, как отворачивалось, пролистывая новости, зарываясь в повседневные дела, хотя точно знало, что где-то совсем рядом глумятся, унижают и убивают неугодных.
Ольга ФУКС
«Экран и сцена»
№ 3 за 2022 год.