Зал лондонского Barbican Centre забит до отказа. Кроме британцев «Чайку» Томаса Остермайера будут смотреть две подружки-мексиканки, шумная компания итальянцев, пожилая пара из Ливана, несколько немцев, молодой мужчина из Флориды – он прилетел из США специально, чтобы увидеть этот спектакль. Откуда съехались зрители, становится известно благодаря Закари Харту (играет Медведенко) – он азартно рассекает по огромной сцене на квадроцикле, аккуратно огибая заросли пластиковых растений, останавливается и устраивает остроумный разговор с залом обо всем и ни о чем. «Разогревает» публику, как положено на концертах и шоу перед выходом главной звезды. В роли Ирины Аркадиной – Кейт Бланшетт.

Остермайер вместе с драматургом Дунканом Макмилланом адаптировали текст Чехова к британским реалиям, заменив некоторые авторские отсылки теми, что понятнее местному зрителю (например, вместо цитаты из Тургенева появилось упоминание более широко известного в Англии Достоевского, служба на казенной сцене обернулась гастролями в Нью-Йорке, и так далее в том же роде). Сюжет, за исключением нескольких мелочей, бережно сохранен, гендер и примерный возраст героев соответствуют авторским. «Новые формы», по-прежнему так необходимые Косте (Коди Смит-МакФи), – это VR-очки, в которых семейство и соседи смотрят его пьесу. Нина (Эмма Коррин) парит над сценой, поддерживаемая сложной машинерией, но читает монолог вполне в традициях психологического театра, что вызывает неожиданный эффект остранения.

Впрочем, этого, кажется, никто из героев не замечает, потому что Аркадина параллельно разыгрывает свой увлекательный спектакль – беспокоится по поводу самочувствия Сорина, волнуется за безопасность Нины, флиртует с Дорном. Невозможно с уверенностью сказать, нарочно или случайно она срывает постановку сына, как вообще сложно различить, когда она притворяется кем-то, а когда такая, какая есть. Появляясь на сцене, Бланшетт мгновенно заполняет собой пространство и действие. Она виртуозно оборачивается то капризной и заносчивой звездой, то уставшей матерью, несчастной в личной жизни, то энергичной и оптимистичной красавицей. Такая множественность трактовок происходит не от бессилия режиссера и актрисы, не сумевших выбрать что-то одно. Здесь другое: Аркадина потеряла чувство реальности, заблудилась в себе. Кто она «на самом деле»? Которая из ее ипостасей «настоящая»? Она не может остановиться и все играет, играет, играет, прячась от неприятностей в многочисленных своих образах (диапазон ее очень широк, а гардероб разнообразен).

Да и другие не прочь полицедействовать. Носящая траур по жизни Маша (Таня Рейнольдс) беззаботно играет с Медведенко в бадминтон, а тот, сменив здесь профессию с учителя на фабричного рабочего, но все так же нудно жалующийся на безденежье, то и дело берет в руки гитару и жизнерадостно поет. Сценография, придуманная художницей Магдой Уилли, тоже многозначна, хоть и чрезвычайно проста: посреди сцены шуршит пластиковыми листьями кукуруза, в густых ее зарослях прячутся и целуются, приходят и уходят, пробиваясь сквозь них. Кроме того, в зал выступает небольшой узкий помост. Актеры время от времени разгуливают по нему и явно намереваются обратиться напрямую к зрителям, но отворачиваются и возвращаются вглубь сцены, оставив четвертую стену нетронутой. Мастерски придуманный и исполненный трюк с обманом ожиданий сработает, когда Тригорин (Том Бёрк) все же попробует поговорить с публикой по-настоящему.

Нина тут – гадкий утенок: угловатая, коротко стриженая, одетая в белую майку и спортивные штаны. Для нее Аркадина – идеал, а Тригорин – один из атрибутов богемной жизни, ведь рядом со знаменитой актрисой должен быть знаменитый писатель, чтобы красиво позировать вместе на красных дорожках, путешествовать по миру и раздавать автографы. Заречная не корыстна, она и в самом деле влюбляется в Тригорина, вернее, в выдуманного героя. В надежду, которую он дарит, в синюю птицу завтрашнего счастья – шанс вырваться из унылой деревенской жизни, стать Кем-то.

Сбежать, подобно сестрам другой чеховской пьесы, хотят и другие. Маше надоело жить грезами о Косте, и она готова принять ту реальность, в которой она всего лишь жена всего лишь Медведенко. Сорин (замечательная работа Джейсона Уоткинса), которому в деревне до тошноты плохо, мечтает вернуться в большой город с его светофорами, пробками, выхлопными газами и очередями. Полина (Приянга Бёрфорд) жаждет покинуть глупого мужа, чтобы наконец воссоединиться с умницей Дорном. И только доктора (Пол Бейзли) все устраивает.

Ключевым в спектакле Остермайера становится разговор мечтающей об актерской карьере девушки и состоявшегося писателя. Тригорин хочет узнать, как и чем живет молодое поколение, но в итоге – по привычке? – дает Нине интервью. Он не питает иллюзий насчет собственного масштаба и быстротечности славы, он знает, что талант не гарантирует популярности, а популярность не подразумевает таланта. Писать – его эскапистская техника. Даже когда умирал отец, он представлял, как эта сцена будет выглядеть в его будущей книге и кто сможет сыграть его в экранизации. Обретя в Нине внимательную слушательницу, Тригорин делится сокровенным: литература, как и театр, кажутся ему бессмысленными, сиюминутными, он не видит смысла ни сочинять, ни читать. Никому не нужно искусство, ничего оно не значит в мире, где – он этого не произносит, но легко продолжить мысль режиссера – вот-вот начнется третья мировая война. Бёрк (не Тригорин) пытается поговорить об этом со зрителями, но у публики нет настроения дискутировать. Или просто нечего возразить.

Нина дает Тригорину звонкую пощечину, и, кажется, в этот момент он влюбляется в нее, вдруг ощутив утерянное чувство реальности: мне больно, следовательно, я существую.

Во втором акте тональность спектакля постепенно меняется, мрачнеет, дописанный поверх Чехова текст сходит на нет. Треплев отчаялся вдохнуть новую жизнь в театр, так и оставшись белой вороной, Тригорин выбрал синицу в руках, Нина превратилась не в прекрасного лебедя, а в чайку-помоечницу. Аркадина пытается сиять, но и ее блеск потускнел, и необходимость забот о Сорине вызывает не умиление, а раздражение. Прошло, по ремарке, всего два года, а кажется, что двадцать два, так все состарились и угасли. За шутками, ссорами, фантазиями о светлом будущем незаметно проступило настоящее, рутинное, обыденное, скучное.

Тригорин никак не может дописать рассказ, и Аркадина советует ему «застрелить» главного героя. Остермайер позволяет себе мелодраматический эффект: через секунду после этой реплики звучит выстрел. Но героиня Бланшетт его не слышит, она танцует, любуясь луной, витая в облаках, или делает вид, что не слышит, играя беззаботную молодую актрису, у которой еще все впереди – Джульетту вот недавно предлагали… Или, может быть, она придумывает реакцию, режиссируя в голове душераздирающую сцену?

От горя не скроешься ни в одной театральной системе, ни за какие деньги. Добро пожаловать в реальность, Ирина Николаевна.

Зоя БОРОЗДИНОВА

«Экран и сцена»
Март 2025 года.