Постановщик премьерных “Бесов” в венском Бургтеатре, 76-летний голландец Йохан Симонс – один из важных режиссеров европейского театра, слава к которому пришла после шестидесяти. Симонс известен своими оперными и драматическими постановками в Австрии, Бельгии, Германии, Нидерландах, Швейцарии. Взявшись за “Бесов” Достоевского, режиссер обратился к переводу романа, выполненному Светланой Гайер (“Злые духи”), чьи тексты пользуются в Европе заслуженным успехом. Это второе обращение Бургтеатра к творчеству Достоевского: в 1984 году Юрий Любимов выпустил здесь “Преступление и наказание”.

Симонс уже ставил Достоевского: “Игрок” в берлинском “Фольксбюне”, “Идиот” с Йенсом Харцером в заглавной роли в гамбургском театре “Талия”. А сразу после “Бесов” режиссер намерен воплощать “Братьев Карамазовых” в возглавляемом им драматическом театре Бохума.

Триптих у Симонса, однако, складывается иной, не из произведений Достоевского, а из недавних постановок в Бургтеатре: “Бесам” предшествовали “Ричард II” Уильяма Шекспира и “Сказки венского леса” Эдена фон Хорвата.

Начинается все историей бездумно правящего Ричарда II, свято верующего в свою богоизбранность, где поднимается вопрос неприкасаемости монаршей власти. В “Сказках венского леса” герои ведут невозмутимые разговоры о закономерности и даже необходимости войн (“Война нужна… Война – это закон природы…”). Люди отравлены разрушительной идеологией: Австрия – на пороге фашизма. Среди героев пьесы нет ни одного, способного оказать сопротивление преступной власти.

“Смысл слов, которые Достоевский вкладывал в уста героев “Бесов”, нисколько не изменился, – считает Симонс, – речь идет о кризисе морали. Все общество здесь построено на недоверии и предательстве. Ведь только таким образом можно оставаться у власти”.

Симонс кропотливо и тщательно переносит на сцену текст романа. Четырехчасовой спектакль, в котором практически нет внешнего действия, идущий при аншлагах в одном из крупнейших европейских драматических театров (1340 мест), заставляет зрителей ужасаться в зловещей тишине от актуальных флешбэков. По словам режиссера, его интересовал анализ тотального деспотизма, предсказанного Достоевским в 1871 году.

Художник Надя Софи Эллер поместила героев “Бесов” в подобие золотой клетки: три переливающихся золотом стены без дверей. Внутри же расставлено множество разнообразных стульев, кресел, табуретов, образующих отдельные островки. Кто-то из персонажей присутствует с самого начала, кто-то появляется, словно из преисподней, по лестнице, встроенной в планшет сцены. Из гостиной Варвары Петровны нет выхода – только вход. Здесь все молчаливые свидетели всего происходящего.

В “Бесах” играют в основном те же исполнители, что и в двух предыдущих постановках Симонса. Роль Николая Ставрогина досталась мэтру Бургтеатра Николасу Офчареку. В образе Ставрогина он вызывает крайнее отторжение и парадоксальным образом лишен какой-либо мужской манкости – главного оружия Ставрогина. Поначалу кажется, что это из-за несоответствия возраста: герой Достоевского молод, Офчареку – больше пятидесяти. У актера длинные седые волосы и борода, он грузен, неуклюж, походка странная: то вольная, непринужденная, а то кренящаяся, шатающаяся. Глубокий старик, уставший от жизни – добыча ада. Чем больше смотришь на такого Ставрогина, тем больше понимаешь, о чем писал Достоевский: “Казалось бы, писаный красавец, а в то же время как будто и отвратителен”.

Особенно мерзко выглядит “исповедь Ставрогина”, открывающая второе действие. Офчарек произносит ее без малейшего раскаяния – свободно, дерзко. Она звучит как скабрезная история о “победах” в мужской банной парилке…

Большинство персонажей романа предстают у Симонса экзальтированными личностями. В них больше экспрессии, чем депрессии или внутренней истерики. Так, Лиза в исполнении Биргит Минихмайр совсем не кажется высоконравственной, цельной натурой. Она шумна и развязна, а ее сверкающий серебристый наряд напоминает цирковой костюм. Хлыст, который она не выпускает из рук (“ежедневно прогуливалась верхом по рекомендации докторов”), только усиливает впечатление безумной цирковой наездницы. Из всех женщин, окружающих Ставрогина, наиболее сродни ему именно Лиза, влекомая страстной и злой силой. Режиссер это чувствует абсолютно точно.

Эстетика цирка и раньше возникала в спектаклях Симонса. Внешний эффект – один из основополагающих законов циркового искусства, он достигается пестротой и блеском. Постоянный соавтор Симонса – художница по костюмам Грета Гойрис – от спектакля к спектаклю создает причудливые, многоцветные и эклектичные костюмы. Липутин – Маркус Херинг, например, щеголяет в оранжевых шароварах, Варвара Петровна в исполнении Марии Хаппель носит мини-платье с длинным шлейфом и фиолетовые чулки, Сара Виктория Фрик, играющая Марью Лебядкину, является в коротких шортах и с фатой.

Буржуазную венскую публику, на долгие четыре часа оцепеневшую, Йохан Симонс делает соучастницей этой истории, ведь свет в зале только слегка приглушен. “Посмотрите вокруг, – словно предостерегает режиссер, – бесы все еще среди нас. Они властители умов. И мы за это в ответе”.

Светлана БЕРДИЧЕВСКАЯ

«Экран и сцена»
№ 3-4 за 2023 год.