Пока в отношениях с театральной Европой у России вынужденный антракт, попавшие в новую реальность международные фестивали вглядываются в Восток и всеми возможными способами расширяют географию. Так, фестиваль «Балтийский дом» второй год подряд проходит под названием «Взгляд на Восток»: в 2023 году Петербургу показали постановки из Индии и Ирана, в 2024-м здесь делают акцент на Китае и открывают публике театр Южно-Африканской Республики.

Помимо красочного шоу «Чудный мир гор и морей» Чжецзянского драматического театра (Ханчжоу, Китай), завершавшего «Балтдом», в фестивальные дни прошла лаборатория «Китайская драматургия 1920–30-х годов» (проводилась совместно с Институтом Конфуция в СПГУ). Эскизы-читки пьес Хун Шэня, Ху Ши и Дин Силиня в переводах Дмитрия Маяцкого, Елены Орловой и Веры Никулиной (Муравьевой) представили режиссеры Екатерина Шихова, Анастасия Нечаева, Вацлав Дембовский, Роман Муромцев и актеры театра «Балтийский дом». Из прошлогодней программы читок выросла премьера хозяев фестиваля – спектакль «Влюбленный носорог» Ляо Имэй в постановке Валерия Степанова, вышедший в России спустя четверть века после премьеры пьесы в Пекине.

У героя «Влюбленного носорога» Малу (Денис Мухоян) плохое зрение и гипертрофированное обоняние. Он мечтал быть летчиком, но стал служителем зоопарка, получил в подопечные черного носорога Тулу и лелеет мысль добиться от руководства, чтобы Туле купили самку (или сам надеется приобрести ее на выигрыш в лотерею). А еще Малу – однолюб. Не сумев добиться взаимности своей соседки по дому (вокруг этих усилий и выстроен сюжет), он символически расправляется с собой, убивая столь же одинокого друга-носорога Тулу.

В сверхкамерном пространстве «91 комнаты» художница Екатерина Гофман наметила несколько мест действия: барная стойка на носорожьих ногах с фигуркой носорога под ней, бамбуковая люстра и очерченная бамбуковыми же стеблями крошечная комнатка. В глубине сцены закреплены два вертикальных экрана-прямоугольника. На них то транслируется хроника жизни мегаполиса, то демонстрируется условная среда обитания носорогов (в ч/б и цвете). Но самое притягивающее взгляд – крупные планы лиц, со следами мечтаний, страстей, разочарований, пластами накладываемых жизнью. Люди показаны под водой, что, вероятно, навеяно видеоинсталляциями прославленного американского художника Билла Виолы (автор видеоконтента Мария Фоменко). В этом подводном существовании, как и в мелькании ликов большого города, читаются знаки разобщенности. Кажется, что взаимопонимание и любовь достижимы только в какой-то другой реальности, и надо извлечь их из-под воды, из сна или из повседневных суеты и безразличия.

В пьесе рассказана красивая притча про сны, и кажется, что спектакль Валерия Степанова к ней тянется, но все-таки не дотягивается – метафоричность спотыкается о приколы в эпизодах с немногочисленной массовкой, случайным окружением героя.

До приезда театрального десанта из ЮАР фестиваль успели посетить два московских спектакля – «Мадам Бовари» в постановке Антона Федорова в Театральном агентстве «Арт-партнер XXI» (см. «ЭС» № 2, 2024) и «Записки покойного Белкина», сочинение Камы Гинкаса в МТЮЗе. Оба прошли на огромной сцене «Балтдома» с несомненным успехом. Следом не самую простую площадку покоряли «Мертвые души» Андрея Прикотенко, выпущенные в возглавляемом им с недавних пор новосибирском театре «Красный факел».

Ставя здесь свой первый спектакль в статусе главного режиссера, Прикотенко, кажется, решил вовлечь в работу как можно больше актеров и не отпускать их со сцены на протяжении всего действа. Неудивительно, что Чичиков Андрея Яковлева свои предложения помещикам высказывает исключительно обиняком – слова «мертвые души», как и «купить-продать», вообще не звучат, слишком много ушей насторожилось вокруг.

В «Красном факеле» для этого спектакля сцена максимально раскрыта вглубь, в «Балтийском доме» ее пришлось обживать и вширь. Энциклопедию русского жульничества режиссер вместе с художницей Ольгой Шаишмелашвили разместили в пространстве, полном не только людей, но и музыкальных инструментов. Персонажей разодели в шубы-меха, дам одарили вычурными прическами, пианино уставили чайными стаканами в подстаканниках и сифонами, музыкальную тему дороги сложили из балалаек и ложек. Инфернальности добавили световой симфонией ламп, нависших устрашающими рядами и намеренных, опускаясь все ниже, вжимать человека в землю.

Коробочка (Ирина Кривонос) – длинноногая стильная дамочка – заигрывает с Чичиковым и аттестует себя Настасьей Филипповной, однако, опомнившись, исправляется на Настасью Петровну. Плюшкин (Владимир Лемешонок) фатоват, щеголеват и от описанного Гоголем скупердяйства бесконечно далек: с комфортом устроился на удобном диване, окружен молодыми женщинами и рекомендован Чичикову как «лидер мнений». Сам же Чичиков, инспектируя перечень приобретенных мертвых душ, обнаруживает в нем себя вместе с собственной биографией.

Персонажи, населяющие этот спектакль, и сами скорее мертвы, чем живы, к тому же русский народец никак «не любит умирать своей смертью», аферы крупные, сплетни неистребимые. Мошенник в галстуке-бабочке – не новость, Русь по-прежнему чего-то хочет от всех нас, Чичиков исполняет «Дубинушку» с покойниками, а в финале на сцену со всех сторон, словно могучая пурга или воспарившие души, летят белые бадминтонные воланчики. Крепко слаженный режиссером музыкально-ритмический калейдоскоп претендует на то, чтобы зафиксировать не столько гоголевский, сколько современный хронотоп. Буйство сгенерированных театром подробностей, кажется, призвано ретушировать и забалтывать содержательную пустоту – спектакля и нас сегодняшних, испытывающих все больший дефицит смыслов.

Что же до знакомства с достижениями театров из ЮАР, то они выглядели заметно отстающими от современности, возможно, именно поэтому вести о них до нас и не доносились. Моноспектакль актера и режиссера Сейфемо Моцвири «Будь лучшей собакой» поведал историю измен и верности глазами собаки. На пустой сцене Малого зала исполнитель (он же постановщик) в бесформенном трико грязного оттенка, нещадно эксплуатируя свою фактуру и возможности звукоподражания, старательно перевоплощался в собаку и делился ее наблюдениями над грехами человечества. Спектакль театральной компании African Tree productions из Йоханнесбурга продемонстрировал не постановочную аскезу, какую нам доводилось видеть, скажем, у позднего Питера Брука, – а просто бедный умениями театр.

Хранящий верность букве пьесы «Гамлет» Фреда Абрахамса (театральная компания Abrahamse & Meyer productions из Кейптауна), помимо эффектных корон короля и королевы (у Гертруды она походила на половину диковинного штурвала), обратил на себя внимание единственной деталью: костюмы Гамлета и Гертруды украшали схожие круглые медальоны, но только, как легко догадаться, в одном скрывался портрет Гамлета старшего, а в другом – его брата Клавдия. В остальном же, если не считать темных очков Розенкранца и Гильденстерна, «Гамлет» кейптаунцев, разыгранный всего шестью актерами, показался прочтением безликим, состоявшим из декламации текста, произносимых непременно по центру авансцены монологов, величественных проездов на поворотном круге, смены костюмов и потрясания бутафорскими алебардами.

Российские спектакли, представленные на «Балтийском доме» 2024 года, выглядели на много порядков современнее и профессиональнее, нежели новые знакомцы. Раньше работы российских режиссеров попадали в контекст самых ярких представителей европейского театра (благодарность «Балтдому» за десятилетия впечатлений, как и еще нескольким прекратившим свое существование в нынешних обстоятельствах фестивалям) и сверялись с ними. Если международный контекст продолжит оставаться таким, какой возможен сейчас, и соотносить себя придется уже с ним, то прогноз для российского театра неблагоприятный.

Мария ХАЛИЗЕВА

«Экран и сцена»
Октябрь 2024 года.