Мы оба родом из СССР. Она из Воронежа, я из Курска. Для тех, кто не знает: город Воронеж был в советские времена и поныне остается столицей Черноземного края. Я повидал много столиц, но в этой мне побывать так и не удалось. Для меня, как и для всех курян, этот город был недосягаемо далек. Я часто слышал: “Он попал в Воронеж”, “Вы слышали, она уехала к нему в Воронеж?”, “Непонятно, за какие заслуги этого человека перевели в Воронеж!”… Перемещение из Курска в Воронеж означало несомненный жизненный успех и победу. В обратном направлении, – увы, поражение. Казалось, что в Воронеже кипит столичная черноземная жизнь, и это сеяло в нас, молодых курянах мужского пола, подозрение, что статус курянина был для воронежанок (или воронежек?) менее предпочтителен, чем статус москвича или лениградца. Однако, когда в моей театральной судьбе мне впервые посчастливилось познакомиться с воронежанкой, я понял, что был не прав, потому что мое курское происхождение мне не помешало, а помогло.
В середине девяностых я ставил в “Ленкоме” свою пьесу “Чешское фото”. Как-то раз после репетиции Александр Калягин познакомил меня в фойе театра с режиссером-документалистом Галиной Евтушенко. Она сказала, что видела спектакли по моим пьесам, что знает, что я курянин, и это ей особенно приятно, потому что сама она родом из Воронежа. При этом она все время так дружелюбно улыбалась, что с тех пор, когда мне на память приходит ее лицо, я не могу представить его не улыбающимся.
Спустя некоторое время мы подружились, после того, как она однажды позвонила и предложила “озвучить” Эйзенштейна, или, точнее сказать, произнести за него слова, в ее фильме с длинным названием “Горе уму, или Эйзенштейн и Мейерхольд: двойной портрет в интерьере эпохи”. Я, конечно, стал отказываться от такой чести, нажимая на то, что актерский багаж у меня невелик: сыграны в далекой юности всего-навсего несколько животных в курском областном театре кукол, – и махануть из-за ширмы в такие заоблачные выси было бы для меня непосильной задачей. Но она тем не менее предложила встретиться. И тут-то я сполна познал, как воронежанки умеют добиваться поставленных целей. В финале нашего разговора мне стали мерещиться некрасовские “горящие избы”, “остановленные на скаку кони”… На озвучании я тоже не раз вспоминал поэта и его строки о русских женщинах… В общем, теперь Эйзенштейн в фильме Евтушенко говорит моим голосом. Главное, что после этой работы, я посмотрел все ее фильмы, один за другим, и среди них печальную кинопритчу под названием “И никто не узнает…” о людях, волей судьбы оказавшихся в чужой для них эпохе, но продолжающих жить тем, что им свойственно – надеждами на справедливость и верой в нее.
Если сформулировать главную тему творчества Галины Евтушенко, попробовать определить его, так сказать, “внутренний сюжет”, – то это будет сюжет о русской интеллигенции между двумя общественными формациями, между двумя мирами. Между прошлым, которое всегда неоднозначно, и будущим, которое всегда неясно.
Документалист Галина Евтушенко часто в своем творчестве заглядывает в прошлое и, заглядывая туда, выбирает в качестве своих героев людей искусства. В этих ее лентах четко просматривается сверхзадача, горячее желание автора – вернуть нашему времени великую эпоху, подарившую миру русский “золотой век”. Раньше, как теперь говорят, “при совке”, мы жили, веря, что классическая литература, все лучшее, что было в отечественной и мировой музыке, театре, кино, – весь этот огромный мир “нетленки” обязательно нас вытянет. Мы думали, что без него человек не может существовать. Прошел довольно короткий исторический отрезок времени, совсем ничтожный, и оказалось, что может. Жизнь как-то торопливо, впопыхах стала освобождаться от ненужного бремени “духовности”, а само это слово стало произноситься с оттенком иронии. В новейшей российской истории мы наблюдаем трагический процесс – расставание с традициями культуры. Полагаю, что с подобными мыслями делался Евтушенко фильм о Льве Толстом, звучащий как напоминание и протест.
И еще об одном расставании с прошлым рассказала режиссер Галина Евтушенко. Я говорю об одном из лучших ее фильмов, “Вожди, десять лет спустя”. Документальное действие этой картины происходит на фоне раннего постсоветского мира, и в ней перед зрителями предстают звезды советского театра и кино, игравшие Ленина. Думаю, такой фильм о Ленине, об этой грандиозной, трагической, чудовищной и страшной исторической фигуре, закономерен для режиссера Евтушенко. Ленин, когда-то писавший о Толстом как о зеркале русской революции, возникает в фильме, словно отражение в разбитом зеркале российской истории, распавшееся на знакомые миллионам лица артистов, его изображавших. Легенду ленинизма и коммунизма, которую жизнь развенчала и развеяла, унеся вместе с ней миллионы человеческих душ, провожают в небытие артисты, так много когда-то этой легенде отдавшие.
Актуальная кинодокументалистика в наши дни – это прежде всего искусство боевое. Так почему наша современница Галина Евтушенко упорно продолжает снимать о художественной интеллигенции, снимать о Толстом, Эйзенштейне, Мейерхольде?.. Думаю, дело здесь в ее убеждении, что искусство есть выражение духовного выбора человека. Этот выбор, зачастую тяжелый для художника, очень важен, так как культура гуманизирует государство. Галина Евтушенко верит в искусство, которое, как сказал Валентин Катаев, “размягчает сердца” и сокращает количество зла.
Вот что я хотел сказать о воронежанке Галине Евтушенко в дни ее юбилея. Добавлю, что не только курянам, но и всем нам повезло, что Воронеж делегировал в кино такого художника.