«Паранойя». Режиссер Роберт Лукетич.
У Адама Кэссиди (Лиам Хемсворт) на работе есть друзья – целый отдел, который корпит над очередной технической новинкой. Друзья Адама выглядят так, как в любом американском фильме выглядят неудачники; в приличные клубы их не пускают, презрительно бросая: «Хипстеры и девственники нам тут не нужны». Адама, кстати, тоже почему-то не пускают, хотя он строен, высок, мускулист и талантлив. Эти его свойства бросаются в глаза руководителю корпорации Николасу Уайту (Гэри Олдман). И когда после неудачной презентации весь отдел Адама увольняют, а сам он, расплачиваясь за всех корпоративной картой, тратит за ночь шестнадцать тысяч, его вновь вызывают в кабинет руководителя и предлагают либо сесть в тюрьму, либо побыть шпионом – устроиться в конкурирующую корпорацию и воровать оттуда секреты. Одетый, причесанный и проинструктированный дамой-психологом (Эмбет Дэвидц) Кэссиди проникает, куда было велено, и начинает там всячески напоминать не то Жоржа Дюруа, не то Растиньяка. Что забавно, ведь для своих манхэттенских коллег он действительно провинциал – Кэссиди живет в Бруклине и, чтобы попасть на работу, ежедневно преодолевает знаменитый Бруклинский мост, служащий рубежом между людьми достойными и недостойными.
Адам Кэссиди втирается в доверие к своему новому боссу Джоку Годдарду (Харрисон Форд), крутит роман с сотрудницей отдела маркетинга Эммой (Эмбер Херд), а также морально и материально поддерживает своего папу (Ричард Дрейфус), который до того, как опасно заболеть, тридцать два года проработал охранником и никогда не хотел ничего большего. И наконец Уайт дает Адаму главное задание – проникнуть в секретное хранилище корпорации Годдарда и украсть самый новый телефон. Об этом телефоне Годдард отзывается так: «Люди сами не знают, кто они такие. А этот телефон будет твоими ключами и кошельком, он станет следить за твоими делами и твоим здоровьем… Этот телефон будет знать, кто ты».
Пафосных сентенций в фильме Роберта Лукетича «Паранойя» могло бы быть поменьше. Особенно часто изрекает их Уайт, постоянно эксплуатирующий тему «никому доверять нельзя». Но не отстает и дама-психолог. Она объясняет Кэссиди, что есть мотивация лошади, которой движет страх, и что лошадь сделает все, если ее бить; но есть мотивация собаки, которой движет голод. И поэтому он, Кэссиди, будучи по своей сути собакой, сделает все, чтобы вырваться из Бруклина. И вот тут психолог глубоко ошибается, поскольку режиссер не собирается делать из своего героя ни Дюруа, ни Растиньяка, а, наоборот, оставляет его хорошим мальчиком.
Несколько лет назад Роберт Лукетич снял картину «21» про группу студентов, которые высчитали алгоритм игры в блек-джек и лишили денег несколько лас-вегасских казино. Таким образом режиссер приобщился к тем, кто снимал «финансовые триллеры третьего тысячелетия»: Оливеру Стоуну («Уолл-стрит»), Джею Си Чендора («Предел риска»), Дэвиду Финчеру («Социальная сеть»), Дэвиду Кроненбергу («Космополис»), хотя цель прежде всего развлечь зрителя прослеживалась в «21» весьма отчетливо. И сейчас Лукетич, по всей видимости, хочет отойти от комедий (он снял «Голую правду», «Блондинку в законе», «Если свекровь – монстр»), однако принцип работы над ними сохраняет и для других жанров: зло должно быть наказано, позитивный герой победит и, даже если позволит себе пару раз оступиться, его потом обязательно простят.
Режиссер, к сожалению, не делает серьезного акцента на противостоянии двух монстров, Уайта и Годдарда, которые когда-то были друзьями и коллегами, но позже разошлись; в фильме есть лишь пара сцен, где они ведут спор, с ненавистью глядя друг на друга. Адама Кэссиди он обделяет духовными метаниями – тот почти не подпадает под власть денег, а было бы интересно посмотреть на эту борьбу в исполнении Лиама Хэмсворта: то, как держится молодой актер в кадре вместе с Олдманом и Фордом, позволяет предположить, что он точно сумел бы сделать своего героя более глубоким, если бы ему дали это сделать.
Но Роберт Лукетич, возможно, заразился принципами Уайта, и, пригласив хороших актеров, не решился довериться им. И в результате картина, которая могла бы быть несколько более напряженной и интригующей, осталась предсказуемой и пресноватой. Не как собака, мечтающая добыть что-то интересное, а как лошадь, которая движется вперед благодаря постоянным понуканиям.
Жанна СЕРГЕЕВА
«Экран и сцена» № 16 за 2013 год.