Авторская анимация – в России и в мире это, как правило, короткий метр (10-50 минут) – увы, на зрителя почти не рассчитана. Отсутствие проката и телепоказов делает артхаус достоянием исключительно фестивалей. Между тем, уровень нашего анимационного артхауса (все без исключения высшие призы на нынешнем “Кроке”, главные награды в Анси и Загребе) настолько не вяжется с этим келейным режимом, что ситуация напоминает культурную диверсию.

Перфекционист Юрий Норштейн считает, что все зло от компьютера, который и породил чудовищ: полнометражные блокбастеры – единственный анимационный продукт, который находит зрителя, чтобы портить ему вкус. А, например, один из самых успешных продюсеров анимации Павел Мунтян считает, что диктует, наоборот, зритель, причем зритель молодой: “У современных детей скорость восприятия гораздо выше, чем у нас с вами, им нужны мультфильмы более динамичные. То, что наши аниматоры делают сейчас в коротком метре, никого не интересует – ни телеканалы, ни кинотеатры, ни издателей DVD”.

Фестивальная оптика дает очень ограниченное представление о кинопейзаже. Если на фестивалях “большого кино” вам иной раз покажут программы “параллельщиков”, то отборщики анимационных фестов заточены на профессиональный продукт. Потому что и от него одного башню сносит. Конкурс Международного фестиваля анимационных фильмов “Крок” в этом году – 150 фильмов из 30-ти примерно стран. А это значит, что в селекции живые люди посмотрели под тысячу лент и роликов от минуты до часа. Папа у Васи не силен в математике, но, по-моему, это больше недели чистого времени.

Были, без преувеличения, шедевры – такие, как “Брут” Светланы Филипповой (Гран-при) по рассказу Людвика Ашкенази. Черно-белая угольная графика: у евреев-пражан немцы отбирают животных и добрую овчарку Брута пытаются сделать свирепым охранником.

Поразительное богатство техник, фильмы мудрые, наивные, смешные, депрессивные, абсурдные, трогательные, детские, взрослые, стебные – какие угодно. Интересно безумно. И ум немного заходит за разум, когда понимаешь, что это кино – лишь верхушка анимационного айсберга. Не в том смысле, что самое хорошее, а в том, что профессиональное. Процентов 70 анимации в стране и мире сегодня – любительские фильмы.

В 60-х годах французские культурологи ввели понятие “паралитературы”, под которую потом подверстали весь трэш. Но изначально ее главный признак – суперпопулярность, не зависящая от художественного уровня. “В этом смысле сейчас можно говорить о параанимации – как о серьезном социо-культурном явлении” (Анатолий Прохоров, культуролог, художественный руководитель анимационной студии “Петербург“).

Чтоб было понятно, о чем речь, параанимация – это “Масяня”. Первый проект сетевой мультипликации. Сумасшедшая популярность и активность интернет-анимации, этого абсолютно нового (“Масяня” не вышла из пубертата, ей всего 14) продукта на медийном рынке совершенно не зависит от его качества. Пока. Искусство, как и науку, спасут дилетанты. Прежде всего, потому, что они не знают, чего нельзя. Сознательно уходят от профессиональной онтологии, не знают и знать не хотят ни о каких принципах и устройстве анимационной картины мира. Кроме того, у них доброкачественная мотивация: высказывание в чистом виде. Они ни от кого не зависят. Им (для их высказывания) не нужны деньги: сел за комп и начирикал.

Все это уже разворачивает флеш-анимацию к зрителю. Ну и плюс ко всему простой язык. Именно эту анимацию, в отличие от арт-хауса, по праву можно назвать “авторской”. Автор делает ее сам. Сам пишет сценарий, сам рисует, анимирует, сочиняет музыку, озвучивает. Результат часто, конечно, получается “хуже воровства” и тихо загибается. Но многое выживает и становится, как пишут важные спецы, “значительным сегментом нон-конформистской культуры”. А сегментом эти почеркушки становятся тогда, когда попадают, извините, в тренд. Как попала “Масяня”. Со своим дурацким персонажем (Куваев не умеет рисовать), противным, но смешным голосом (озвучивал сам Куваев), со своим молодежным сленгом, городским стебом, со своими тенденциями и целями.

Олег Куваев, запустив “Масяню”, сделал имя себе, но, как ни парадоксально, прежде всего – продюсеру Павлу Мунтяну, хотя обычно бывает наоборот. Сейчас Мунтян – безусловный лидер нонконформистской анимации, среди продюсированных им сериалов – “Куми-Куми”, “Шишки”, “История могла бы пойти по-другому”, “Mr. Friman”, “Настоящие приключения Белки и Стрелки” и др. Забавно, что именно он, человек без специального образования (факультет административного управления и муниципального менеджмента), специалист в области компьютерных игр, в главной своей позиции совпадает с воинствующим ненавистником компьютера как цивилизационного механизма Ю.Б.Норштейном: для развития отрасли важны не столько деньги, сколько обучение аниматоров, образовательная система.

Каждые два года фестиваль “Крок” дает нам возможность убедиться, насколько сильна студенческая анимация в мире. На студенческих “Кроках” из наших школ представлены обычно три: ВГИК, “Шар” и Высшие курсы сценаристов и режиссеров. В России аниматоров готовят 3-5 учебных заведений. В США – 50 штатов, в каждом – ну пусть десяток (на самом деле больше) университетских городов. В каждом (!) университете есть кинофакультет, на котором обязательно (!) читают курс анимации.

Ежегодно российская анимация прирастает аж сотней специалистов. Пять лет назад в Китае в различные анимационные школы было принято… ну? смелей! Прописью: сто десять тысяч человек. Китайская анимация не лучшая в мире. Но с их старательностью…

Мы привыкли гордиться столетней советской/российской мультипликацией, хотя и забываем, что “Союзмультфильм” прямо и буквально наследовал Диснею. В 30-х годах американцы полностью сформировали техническую базу СМФ и давали мастер-классы первым советским мультипликаторам. Но не будем занудами, нам действительно было и есть, чем гордиться, без всяких оговорок.

Однако, сто лет – согласитесь, это срок.

Мастера и продюсеры сами признают, что наша мультипликация не в силах протиснуться на мировой рынок. У нас нет крепких сценарных идей для полного метра (основа рынка) и сериалов (выход на телевидение), наша школа не озабочена медиаграмотностью. Что касается продюсеров, то большинство из них вообще слабо представляют, чего они хотят от фильма и как организовать производство.

Деньги – просто чистые слезы. Отрасль существует на “сдачу” от средств, выделенных бюджетом на кино в целом. Это 10 миллионов долларов. На всю анимацию! Причем до кризиса. Решение о финансировании того или иного проекта принимает экспертный совет при Минкульте. За счет этой кормушки, сообщает портал “Деньги”, ссылаясь на анонимные источники, существуют псевдопродюсерские коммерческие структуры, чей профиль – именно усушка и утруска. После которой до аниматоров доходят рожки да ножки. Студии закрываются, проекты заморожены.

“Смешарики” (продюсер Илья Попов, худрук Анатолий Прохоров) – единственный конкурентоспособный сериал, пробившийся на ТВ. Идея мира без насилия оказалась настолько свежей и сильной, что кислотные наши колобки докатились до американского канала CW (там они выступают под названием Gogoriki), немецкого Ki.ka, финского MTV3, украинского “Интера”.

В полный метр мало-помалу дрейфуют “первачи”. Но как-то не очень приживаются, как не стал (и не мог стать) своим в “богатырском” эпосе Константин Бронзит, триумфатор последнего Анси, Загреба и лауреат приза имени Александра Татарского “За высший пилотаж” на “Кроке”-2015. Наши лучшие мастера слишком трепетно относятся к эстетике и смыслам, чтоб с холодной головой идти в коммерческие сериалы и полный метр. Кто даст Косте Бронзиту воплощать в блок-бастере свои сны, как он сделал это в минималистской 15-минутке “Мы не можем жить без космоса”? Кто позволит екатеринбуржцу Дмитрию Геллеру так отчаянно экспериментировать в сериале с формой, как он делает это всегда, а особенно в последнем напряженно экспрессионистском кино “Мужчина встречает женщину” (спецприз жюри “Крока”)?

Есть некая условная команда “норштейноидов”. Классики и отчасти генерация их учеников. Эти отстреливаются с одного полюса. В то время как на другом с помощью самого современного оружия ведут свою войну “мунтяноиды” – бойцы компьютерного фронта, создатели флеш-анимации. И вместе им не сойтись. И не понять друг друга.

Хотя чего тут особенно понимать? Влить свежую кровь в сериальную сетевую продукцию мог бы Иван Максимов, когда в какой-то момент ушел от абсурда и стал делать драматургически оснащенное кино (“Ветер вдоль берега”, “Длинный мост в нужную сторону”). Но западные (и восточные, что одно и то же) фестивали привыкли к Максимову-абсурдисту, и “ветхий” Иван был им милее нового. И Ваня не захотел выпадать из обоймы.

На всю Россию есть пока одна-единственная фигура, чей абсолютный профессионализм совмещается с абсолютным же пофигизмом. Профи, способный легко порвать с миром грамотной анимации и уйти – в сеть, в сериалы, в комиксы, куда угодно и жить себе там припеваючи. Делать свою анимацию на коленке и продавать ее хоть на “Парамаунт”, хоть на “Никелодеон”. Или не продавать.

Это Алексей Алексеев, ученик Татарского, в “лихие 90-е” переехавший с “Пилота” в Венгрию, где и проживает более-менее стационарно. Феноменальное чувство юмора и чисто анимационное устройство мозгов сделали Лешу как киношной, так и сетевой супер-звездой. За три дня Алексеев сочинил свой первый ролик про зверей-музыкантов (дикое название “КJKG # 5” настучал по “клаве”, не глядя) и проснулся (в Лешином случае – проспался) знаменитым. В его героев играли на ю-тубе!

Грандиозный успех Алексеева засек американский канал Nickelodeon и заказал ему полтора десятка минутных серий с теми же персонажами. Роскошная клоунада, известная во всем мире как Log Jam (типа “Джем-сейшн с бревном”), оказалась идеальным контентом. А сам Алексеев идеально бы годился на роль парламентария между “норштейноидами” и “мунтяноидами”. Если бы… Если бы его интересовало что-то, кроме собственных обэриутских выдумок. Вот был бы Леша китайцем…

Но он русский. Да еще какой русский. И это многое объясняет. Или, как обычно, не объясняет ничего.