Артур Козин, актер Малого драматического театра – Театра Европы, поставил в родном театре «Случай в Виши» Артура Миллера. Для него эта работа стала второй – в 2023-м здесь вышли камерные «Стражи Тадж-Махала» по пьесе Раджива Джозефа.

Затемненное пространство Малой сцены как нельзя лучше подходит для создания атмосферы напряженности, замкнутости и безвыходности, в которой оказались герои Миллера, задержанные полицейскими-коллаборационистами в 1942 году во Франции. Пьеса сокращена: мы не увидим профессора, дающего указания сыщикам вылавливать по кварталам лиц с подложными документами и брать их по одиночке, отсутствует сцена избиения старого еврея. Не станем мы свидетелями диалога одного из задержанных с раненым немцем-майором о Французской кампании 1940 года. Этот эпизод в пьесе – наглядное доказательство того, что любая рознь есть преступление, искуплением которого не может стать даже победа. В лаконичной работе Козина сильно звучит мысль о том, что каждый человек, как шахматная фигура на доске, влияет на исход всей игры, несет ответственность за происходящее, не вправе отрешаться от творящегося вокруг зла.

Во мраке, перед первым рядом – несколько темных силуэтов. Постепенно поток теплого света разливается по сцене и по лицам артистов – теперь перед зрителями не безликая масса, а индивидуумы с характерами и мировоззрениями. Перед нами – актер Монсо (Никита Сидоров), еще недавно игравший Сирано де Бержерака в Комеди Франсез, официант из соседнего кафе (Александр Быковский), художник Лебо (Михаил Титоренко), психиатр Ледюк (Никита Сухарев), горящий идеями социализма электромонтер Байяр (Никита Тимербаев), австрийский князь Вильгельм-Иоганн фон Берг (Евгений Шолков) и делец Маршан (Павел Грязнов). В камерное пространство входит Цыган (Иван Матвеенко) и садится на перевернутую ржавую кастрюлю. Все настороженно переглядываются.

Для восприятия спектакля важны концентрация, сосредоточенность на лицах, мимике и пластике персонажей – в пьесе Миллера действие застывает и внимание акцентируется на слове. Все герои, оказавшиеся в камере, ожидают дальнейших ходов, от которых зависят их судьбы, и, лишь изредка прищуриваясь, сосредоточенно всматриваются в пустоту. Первый, кто нарушает молчание – художник Лебо, ерзающий, вертящий головой по сторонам, прерывисто дышащий. Взгляд полон безумного страха и острейшего непонимания происходящего. Он первый заподозрит, что из этой клетки выберутся не все.

Луч прожектора берет на себя роль своеобразного указателя (художник по свету Владимир Нога). Так, когда восклицания Лебо прерываются зычным, слегка роботизированным приказом «Входите», поток света направляется на вызываемого. В самом финале, при отчеканенном «Ожидайте», в этот поток попадают и зрители: так реализуется метафора всеобщей ответственности за происходящее.

Первым в неведомое вызывают Маршана. Он медленно встает со скамьи и проходит мимо зрителей в глубину зала. Через некоторое время возвращается, держа в руке карточку, выходит из «игры» – его отпускают.

По реакции персонажей на случившееся их можно поделить на две группы: держащие себя в руках и те, кто поддается панике. Затяжное ожидание выглядит как чистилище, но вершитель Страшного суда здесь не Господь, а фашист, впитавший ницшеанские заповеди о сверхчеловеке и вообразивший, что имеет право вершить судьбами. Безобидные слова Лебо о желании выпить чашечку кофе перетекают в словесную дуэль о немцах, рабстве, еврействе, концлагерях. Постепенно заговорят и о сокровенном. Психиатр Ледюк расскажет о супруге и маленьких детях; князь фон Берг признается, что был близок к самоубийству. В каждом человеке, по природе своей, есть доля эгоизма, цинизма и склонности к садизму, утверждает Артур Миллер. Вне зависимости от национальности и приверженности тем или иным идеям. Вот и персонажи его пьесы – обыкновенные люди, не чуждые предрассудков: подозревают Цыгана в краже кастрюли, которую тот чинил, а когда узнают, что Ледюк – психиатр, тут же находят в этом причину его пессимизма.

Каждый в спектакле пытается нащупать «историю болезни» товарища по несчастью. Понятно, что психиатру, в силу профессии, глубже всех удается понимать своих собеседников. Хирургически точно он выводит на разговор молчаливого и отчужденного князя – ведет с ним диалог о природе власти. Все задержанные недоумевают, почему князь попал в опалу, и только психиатр заключает: «они хотели бы лишить вас даже той власти, какая у вас есть». Фигура фон Берга – образ праведника, блаженного, который называет фашизм «океаном хамства» и признается, что покинул родину из-за того, что фашисты не испытывали уважения к искусству, не умели вести себя за столом и мешали оркестру. «Как могут люди, уважающие искусство, преследовать евреев?» – наивно вопрошает он. «Боюсь, мой друг, что дело куда серьезнее», – обрывает его Байяр, словно игрок, ставящий противнику шах.

Финал оставлен открытым. Князь отдает врачу свой пропуск на свободу, а сам снова возвращается на скамью и ожидает вызова туда, откуда никто не вернулся. Игрок готов пожертвовать жизнью ради торжества человечности.

Дарья МЕДВЕДЕВА

«Экран и сцена»
Апрель 2025 года.