В этом году Гран-при Национальной театральной премии в области искусства для детей “Арлекин” жюри присудило спектаклю Красноярского ТЮЗа “Евгений Онегин”. Лауреатом премии “за лучшую работу режиссера” стал Мурат Абулкатинов (на прошлогоднем “Арлекине” его работа с красноярскими артистами “Поход в Угри-ла-Брек” тоже участвовала в конкурсе). На следующий день после церемонии вручения премий “Арлекина” спектакль Мурата Абулкатинова “Тахир и Зухра” московского театра “Шалом” был показан на другом петербургском фестивале – “LOFT”.

Недавний выпускник Мастерской Сергея Женовача в ГИТИСе еще в институте стал постоянным участником лабораторий Олега Лоевского. Сегодня Мурат Абулкатинов один из самых востребованных режиссеров, чьи спектакли идут в больших и малых городах страны от Петрозаводска до Магадана. В московской афише представлены четыре названия, постановки прошлого и нынешнего сезонов. Наш разговор с Муратом происходил вскоре после его недавней премьеры в Театре Наций – “Десять посещений моей возлюбленной”.

– Ваше решение “Евгения Онегина” кажется неожиданным. Прежде всего аскетизмом. Графика, черно-серая гамма сценографии и костюмов, похожих на униформу (художник Софья Шнырева). Спектакль полон “ума холодных наблюдений и сердца горестных замет”.

– У меня очень давние отношения с этим романом. Еще до ГИТИСа, когда окончил Театральный институт Саратовской консерватории имени Собинова, я предложил своему педагогу по речи попробовать создать моноспектакль, в котором “Онегин” соединится с “Поэмой горы” Марины Цветаевой, – сделать так, чтобы один текст проникал в другой. И всегда “Онегин” попадал в меня как трагедия неслучившегося события. Мне задавали вопрос, почему в моем спектакле нет праздника, красивых костюмов? В самом начале звучат строчки о депрессии героя, сплине, русской хандре. “Он застрелиться, слава богу, попробовать не захотел”. Не захотел ведь не означает, что он не думал об этом. Что же тут радостного? Почему я определяю жанр как “сентиментальная трагедия”? Татьяна и Онегин созданы друг для друга, должны быть вместе, но он не откликается, не решается ответить на ее чувства, исходя из своего опыта, ведь он “был жертвой бурных заблуждений”, боится навредить девушке, боится поверить ей.

– В вашем спектакле почти нет хрестоматийных диалогов, монологов. Большая часть текстов делегирована хору.

– Когда мы начали работать, взаимодействовать с поэтическим текстом, очень скоро стало понятно, что законы драматургии здесь не работают. Роман строится по собственным законам. И дальше мы попробовали погрузиться в “Онегина”, искали способ передать свое ощущение от текста. Так, постепенно, опытным путем возник хор, который все время присутствует на сцене, участники хора все знают наперед.

– Обратила внимание на то, как вы строите звуковую партитуру, состоящую из тревожного гула, шепотов и криков.

– Мне всегда важна аудиальная история. Я слушаю, как звучит текст, и жду, когда что-то начнет происходить. Понимаю, что вот тут необходимо “понижение” или “повышение” звука. Но, конечно, главное, чтобы зрители в зале ощутили то, что чувствуем мы с актерами, погружаясь в роман. Татьяна и Ленский ровесники (ей семнадцать, ему восемнадцать). И для них влюбленность – первое столкновение с чувством самым сильным при полном отсутствии опыта. Мощный порыв в сочетании с незнанием, что делать с этим порывом.

– В премьере Театра Наций “Десять посещений моей возлюбленной” по повести Василия Ивановича Аксенова старшеклассник Олег объясняется в любви своей избраннице строчками из письма Татьяны. Очевидная “рифма” с “Онегиным”.

– Да, в спектакле Театра Наций речь о первой любви и ситуация как будто похожая, но жанр спектакля нельзя назвать трагедией. Мы определяем его как “сцены из вчерашней юности”. С течением времени степень и острота чувства, уровень отношений становятся иными.

– Читала о том, что вы с молодыми артистами ездили в сибирскую экспедицию, посетили место действия романа Ялань, общались с писателем. Но смоделированная вами среда – условная, вы не фокусируете внимание ни на говоре, ни на конкретных деревенских реалиях. В спектакле много пластики, это не только забавные “подергивания” твиста, модного в 1960-х годах, но и сугубо бытовые жесты вроде безуспешных сражений с комарами. Обаятельные молодые герои образуют слаженный ансамбль, становящийся время от времени ВИА (вокально-инструментальным ансамблем).

– “Десять посещений” рождались в дружной компании (мы уже работали вместе в “Июльском дожде”, сочиняли эскиз “Обыкновенного чуда”). Ребята приносили множество предложений, этюдов. И поначалу я не очень понимал, как потом собирать целое. Кстати, я впервые работал этюдным методом, заменяющим застольный период. Важно было не сидеть над текстом, но не спеша исследовать роман через пробы, школьный разбор, искать ответы на простые вопросы.

– Действие романа Аксенова происходит в конце шестидесятых годов прошлого века. “Июльский дождь” Марлена Хуциева очень точно фиксирует это время заканчивающейся эпохи Оттепели, время разочарований. Романтика (вспомним “Мне двадцать лет” – “Заставу Ильича”, где переданы чаяния и иллюзии начала 1960-х) сменяется прагматикой, осо-знанием ситуации, в которой придется “по одежке протягивать ножки”. Почему вы взялись за этот сценарий?

– Я очень люблю фильмы Хуциева. Когда-то меня ошеломила картина “Мне двадцать лет”. В особенности разговор главного героя с погибшим на войне отцом, сцена вечеринки, где Вера (Ольга Гобзева) дает пощечину безымянному гостю (Андрею Тарковскому). Когда год назад возник проект Григория Добрыгина “а39”, объединивший выпускников ГИТИСа, и стала понятна площадка – Музей Москвы, мы стали думать о трех “городских” сюжетах – сценариях двух фильмов Хуциева и “Я шагаю по Москве” Георгия Данелии. Я выбрал

“Июльский дождь” потому, что для меня он – про нас сегодняшних. Об инфантильности человеческих отношений, о конформизме. О страхе, когда хорошо знакомый человек становится чужим.

– Удивил зал на “Дожде”. Он полностью состоял из молодых людей, горячо откликавшихся на спектакль.

– Аудитория театра “а39” – сплоченное зрительское сообщество. Срабатывает молва, благодаря которой “Июльский дождь” стал хорошо продаваемым спектаклем. Возможно, большая часть публики не видела картины Хуциева. Кто-то из зрителей даже сказал: “какой прекрасный мог бы получиться фильм из этого спектакля”.

– Видеокадры Москвы – важная часть оформления. Вы постоянно работаете со сценографом Софьей Шныревой, вместе придумываете пространство. В прошлом году вы поставили “Грозу” в Саратовском ТЮЗе имени Киселева. Как выглядит ваш город Калинов?

– Меня позвал Георгий Цнобиладзе (в ту пору он был руководителем театра), не подозревая, что это мой родной город. Я сразу предложил “Грозу”, самую любимую и самую совершенную пьесу Островского. Я всегда стараюсь искать “надсмысл”. Если в Москве прошел июльский дождь, то на Саратов обрушилась гроза. Соня придумала ограничить пространство заброшенной дамбой, обрывом. Холодный город, похожий на Догвилль Ларса фон Триера. Катерина постоянно говорит о своей смерти, которая скоро наступит. Но никто ее не слышит. Никто ей не сочувствует. Мне показалось, что существует связь между “Грозой” и “Снегурочкой”. Чтобы в город пришло тепло, нужна жертва. Только после смерти героини ей начинают сострадать.

– В прошлом сезоне вы первым поставили “Тахира и Зухру” в театре “Шалом” (несколько позже на сцене МХТ имени Чехова появился еще один спектакль по пьесе Зухры Яниковой в интерпретации Елизаветы Бондарь). И невозможно отрешиться от ощущения нарастающей актуальности драматической истории мигрантов из Балашихи (подробно о ней в рецензии “ЭС”, № 11-12, 2023).

– Первоначально я задумывал этот спектакль как дань своему тюркскому происхождению. Во мне живут отголоски казахской культуры, хотя я не знаю языка своих предков. Мне казалась важной история молодых людей, оказавшихся вне родины. Но в том, что сегодняшние конфликты, отношение к мигрантам, делают спектакль все более современным, нет моей заслуги. Острота и глубина таятся в тексте.

– Недавно смотрела фильм Аки Каурисмяки “Опавшие листья” о безысходной жизни чернорабочих, выброшенных из жизни. Спастись от жестокой реальности может помочь любовь, внезапно возникшая у совсем было отчаявшихся героев. Сюжет вроде бы бесхитростный.

– Очень люблю фильмы этого режиссера. Мне кажется, что сегодня надо ставить спектакли о банальных вещах. Ставить простые истории. Чем дальше, тем мне интереснее этим заниматься.

– У вас есть своя постановочная команда, переезжающая вместе с вами из города в город. Кроме упомянутой Софьи Шныревой, художник по свету Павел Бабин, режиссер по пластике, хореограф Никита Беляков. Вам нравится работать с молодыми артистами, вы легко находите с ними общий язык. Мне кажется, что со временем вы придете к педагогике.

– В этом году Александр Коручеков набирает очный актерско-режиссерский курс в ГИТИСе. Он позвал меня в свою Мастерскую. Вот-вот начнутся вступительные экзамены. Я давно об этом мечтал.

Беседовала Екатерина ДМИТРИЕВСКАЯ

«Экран и сцена»
№ 5 за 2024 год.