“Рок за гранью”. Режиссер Сергей Дебижев
Документальный фильм Сергея Дебижева “Рок за гранью”, который вышел на платформе KION, выстроен как рассказ трех людей о трех других людях. Герои – Борис Гребенщиков, Виктор Цой и Сергей Курехин, рассказчики – Марина Алби, Виктор Тихомиров и Сергей Бугаев-Африка. Их интервью перемежаются видеозаписями из личных архивов, хроникой восьмидесятых и девяностых годов и кадрами нынешнего времени.
В самом начале, перед современным концертом группы “Кино” (видимо, это 2021 год, выступление музыкантов под оцифрованный голос Цоя), зрителям показывают маленькую запись выступления Брежнева. Чмокающий полузабытый голос, дорогие юные друзья, добро и дружба в Советском Союзе, забота о будущем ляжет на ваши плечи – молодые зрители смотрят на экран в недоумении. Сбывается анекдот, что Леонид Ильич Брежнев – мелкий политический деятель эпохи в данном случае Виктора Цоя.
А Цой жив, его охотно слушают и любят старшеклассники. Это одна из причин, почему Сергей Дебижев выбрал его героем своего фильма. Курехин, по его же словам, человек, о котором нельзя забывать, а Гребенщиков занимается тем же самым, что и в восьмидесятых, только на другом уровне.
Все интервьюируемые – друзья героев, хорошо их знают и говорят о них как равные о равных. Конечно, в отдельные моменты с восхищением, но при этом спокойно, с теплотой и уютно. В вечерней студии, где режиссер берет интервью, тоже уютно, за окном темнеет и горят фонари. И все это вместе создает эффект присутствия, как будто сидишь не у экрана, а в чьей-нибудь мастерской, и слушаешь, и радуешься тому, какие есть на свете чудесные люди, умные слова и веселые события.
Марина Алби продюсировала альбом Гребенщикова “Radio Silence”. Россию она любит и даже про коммунистический период рассказывает с большой нежностью – пусть в ее первый приезд из Америки в Советский Союз было холодно и темно, и ей, вегетарианке, было трудно достать подходящую еду. Она даже падала от голода в обморок – зато “можно было свободно дышать”.
Вообще-то брежневские времена мало кого способны спровоцировать на такое определение. Но Алби объясняет, что, по сравнению с западным бизнес-миром, СССР действительно выглядел свежим пространством. Не было никакой рекламы, люди любили и читали книги, не гнались за модой и мало говорили о деньгах, в отличие от США.
Когда Борис Гребенщиков впервые приехал в Америку, на одной из развлекательных телепередач (что-то вроде “Вечернего Урганта”,- поясняет Алби) ведущий тоже начал говорить с ним о деньгах. Реакцией было обаятельное хулиганство. В ответ на то, много ли он зарабатывает, БГ произнес свое фирменное “Не-а”, а после фразы, что в Америке рок-музыканты зарабатывают много, поинтересовался: “Это поэтому ваш рок-н-ролл такой скучный?”
Но вслед за милым телеотрывком следует жесткая история – разговоры БГ о том, что деньги губят творчество, привели к тому, что музыкальная компания, с которой был контракт на выпуск двенадцати дисков, контракт разорвала. Америка-мечта оказалась совсем другой.
Наш рок в перестроечное время не мог быть скучным, потому что у него оказалось неожиданно много задач. В нем прятались от мира, он разрушал, вел, защищал, спасал и поворачивал жизнь в другую сторону. В фильме несколько раз разными людьми, в том числе и самим Дебижевым, повторяется, что именно рок изменил сознание молодых людей, расшатал старые убеждения. Благодаря песням и перформансам в стране случилось то, что случилось – время освобождения, время разрушения старой идеологии и памятников, время прощания с тем, что уже давно было мертво. Громоздкие убеждения, неповоротливые понятия рассыпались.
Дебижев вспоминает знаменитую передачу Курехина о том, что Ленин был грибом, и восхищается тем, насколько это был изящный ответ на вопрос, как поступать с сакральными советскими фигурами. В то время отношение к Ленину было неясным и напоминало чемодан без ручки, поэтому определение “гриб” много кому позволило с легким сердцем проститься с необходимостью вообще как-то о нем думать. “Советский Союз – страна волшебников, – говорит Алби. – На них давит система, но они в этой системе не участвуют”.
Дебижев ведет интервью тоже тепло и дружески, давая своим собеседникам проявиться не меньше, чем тем, о ком они рассказывают, а то и больше. Марина Алби, отвечая на провокационный вопрос, многие ли русские музыканты пытались завести с ней роман или вовсе жениться, аккуратно обходит и эту тему: “Нет, меня все боялись. Думали, что я шпионка”. В ответ Сергей Дебижев спокойно интересуется: “А разве это не так?” “Но я же никогда не признаюсь”, – тоже спокойно отвечает Марина, но, судя по быстрой перемене позы, волнуется.
Африка в фильме выглядит как теплый, но буйный ветер. Энергично жестикулирует, употребляет фразы вроде “появилась новая форма выработки энергоемких сгустков для воздействия на биомассы” и тут же за эти фразы извиняется. Обвиняет государство, не ставшее помогать рок-музыкантам, которые могли бы уехать на Запад, но не уехали, и философски осмысляет пройденный музыкой путь.
Один из эпизодов с Африкой режиссер иронически украшает музыкальной цитатой в одну строчку: “Идет вакханалия воспоминаний, не пожелать и врагу”, и память услужливо включает в голове две следующие строчки “Электрического пса”.
Виктору Тихомирову отведена роль спокойного философа и летописца. Он, например, рассказывает знаменитую, но от этого не менее прекрасную, историю о фанатах, которые сидели в подъезде Гребенщикова и, когда он шел с утра выбрасывать мусор, могли только благоговейно пролепетать: “Борис Борисович…”. А на то, чтобы предложить кумиру вынести мусор за него или хотя бы попросить автограф, духу не хватало.
Тихомирова хочется цитировать: “Цой умом вообще-то не блистал. Но иногда сосредотачивался и блистал. Включал второго Цоя, на порядок выше. И этим Цоем сочинял музыку”. И эти слова тут же иллюстрирует рассказ о том, как после начала работы с Юрием Айзеншписом Цой приехал на встречу с друзьями в длинном черном плаще и с двумя охранниками по бокам. Все стали подшучивать над ним, он засмеялся, тут же отпустил охранников и стал прежним.
Сергей Дебижев говорит, что герои его фильма показывают три направления – Гребенщиков вверх, Цой – вперед, а Сергей Курехин – внутрь себя. И Курехин застывшие мозги расшатывал сильнее остальных, поскольку уж очень непривычными на тот момент были приемы расшатывания. “На грани приличного, на грани официального, на грани возможного”, – говорит о нем Марина Алби. “Считается, что веселое снижает интеллектуальный уровень. А у него – не снижает!” – считает Виктор Тихомиров.
Сергей Африка рассказывает историю про козла, который активно участвовал в концерте “Поп-механики”, и запах этого козла навсегда вьелся в одежду выступавших. Сам Курехин на экране в образе ученого рассуждает о том, как вызвать оргазм у неживой материи, дает инструкции для перформанса: “Холодильник медленно, давя людей, должен катиться по сцене. Восемь человек забинтовываются, поливаются кетчупом. Выносятся пылесосы!”. И дает фальшь-интервью с невинными, полными смеха глазами: “И в результате добро торжествует, или зло торжествует, я точно не помню”.
Эти слова отлично ложатся на сегодняшнюю ситуацию, когда с бытовой стороны все в целом хорошо, даже очень хорошо. Есть все то, чего не встретила Марина Алби, приехав в Россию, – и реклама, и еда, даже вегетарианская, и последняя мода. Действовать в таких ситуациях обычно не хочется. Но с другой стороны, размывание идеологии, протест и, главное, расшатывание сознания и новые смыслы необходимы. И пока этого не делают новые виды искусства, пусть делает старый рок, записи чудесных и безумных курехинских концертов, оцифрованный голос Виктора Цоя и Борис Борисович, здоровья ему и долгой жизни.
Жанна СЕРГЕЕВА
«Экран и сцена»
№ 19 за 2021 год.