Фабрика-кухня Lieder

Американский баритон Томас Хэмпсон спел в Концертном зале “Зарядье” в сопровождении камерного оркестра “Амстердамская симфониетта”, состоящего из 22 струнников, включая руководителя – скрипачку Кандиду Томпсон. С момента своего основания тридцать лет назад оркестр выступает без дирижера, под управлением концертмейстера, что важно и для концепции данного мероприятия. По форме концерт более всего напоминал вечер песни, но не традиционный Liederabend, где участвуют два музыканта – певец и пианист. Хэмпсон составил экстравагантную программу, разрушающую концертные каноны, включив в нее симфонические фрагменты из опер. Ни одно композиторское имя или название песни не попало сюда случайно, ни одно слово в песнях не прозвучало впустую. В основном Хэмпсон исполнял сочинения на немецком языке, концерт можно было бы назвать вечером немецкой Lied XIX-XX веков, если бы певец не включил в него две популярные композиции американского классика позапрошлого века Стивена Фостера. Будучи в хорошем смысле патриотом своей страны, Хэмпсон при любой возможности пропагандирует музыкальную культуру США. Впрочем, по ходу концерта выяснилось, что Фостер возник не патриотизма ради, а из-за его кровной связи с традициями немецких Lied и Song.

К сожалению поклонников Томаса Хэмпсона-вокалиста певец последние годы находится не в блестящей форме, и этот факт не скрывается, однако он остается носителем богатой вокальной культуры, знатоком стилей и манер исполнения, великолепным педагогом и собирателем песен (он создал уникальный интернет-ресурс, где заархивированы тысячи песенных партитур, переводов, видеоуроков, мастер-классов и прочих полезных материалов). Поэтому его редкие лидерабенды особенные, это не вечера для линейного услаждения слуха, но затейливо устроенные фабрики-кухни Lieder: малоизвестные детали биографий композиторов сплетаются здесь с многослойностью интерпретаций песен. К харизме Хэмпсона-педагога добавляется его опыт оперного певца и виртуозного артиста.

Вечер открывался вступлением к “Каприччио” – последней, самой вычурной и странной опере Рихарда Штрауса, где классик рассуждает о древней проблеме первенства слов или музыки. Затем Хэмпсон исполнил “В путешествии” Хуго Вольфа на стихи Эдуарда Мёрике – песню про дружественный городок, где на улицах “лежит” красный свет, а из открытого окна сквозь цветочный ковер “парит” звон золотого колокольчика. Самостийный романтизм Вольфа, фантастические краски дерзкого стиха Мёрике, инфернальный лирический герой, вырастающий из цветов красно-розовых оттенков. Кто он? Романтик-самоубийца из лагеря Генриха фон Кляйста или икона стиля от Пьера и Жиля? И что это за дружественный город, где такие вольности с красным светом позволены? Видимо, Хэмпсон определяет идеальное место свободы для поэта и человека, используя метафоры двух великих романтиков, и не факт, что подразумевается место в краю землян.

В следующем блоке Хэмпсон представил три программные песни Франца Шуберта на стихи поэтов с активной гражданской позицией – И.В. фон Гете, Иоганна Майрхофера и Анакреонта. Анакреонтово обращение “К лире” хорошо известно благодаря русским переводам (“Я петь хочу Атридов” Н.Львова, например). Самое любопытное в триаде – стихотворение “Мемнон” на стихи Майрхофера, таинственного персонажа биографии Шуберта и закулисья венской общественно-политической жизни (он был одновременно чиновным цензором и, по сути, личным поэтом великого композитора). О характере дружбы между Шубертом и Майрхофером в XX веке написано много – дружили со школьной скамьи, снимали общее жилье, вместе работали и не искали общества женщин. Может быть, их связывала интимная дружба? Доказательств нет. С другой стороны, имеются исследования, согласно которым Майрхофер был негласным лидером радикального крыла романтиков, которые через поэзию хотели обратить молодые умы к античным идеалам. Древнегреческий институт дружбы и товарищества ставился им, а за ним и Шубертом, во главу угла (Шуберт написал много песен на нетривиальные античные темы). Мемнон – каменный истукан, страдающий от одиночества в пустыне, но у него есть право петь, когда наступают сумерки. Одновременно Мемнон является героем Троянской войны, его убил Ахилл, мстящий миру за смерть Патрокла. В устах Томаса Хэмпсона, знаменитого вердиевского маркиза Позы из оперы “Дон Карлос”, песенная тайна мужской дружбы навсегда остается неразрешимой дилеммой, привлекательной для меломанов всех времен.

Свободолюбивый вопль Курта Вайля (танго-хабанера “Юкали”, 1934) деликатно донесли до слушателей струнники “Симфониетты”, а певец сразу перенесся в унылые времена ГДР, где спасался песней авангардист, коммунист и автор гимна Коминтерна Ханс Айслер (его имя носит ведущий музыкальный вуз Берлина).

Во втором отделении прозвучали песни Штрауса, любимейшего композитора Хэмпсона (незабываема его роль в опере “Арабелла”) – тоже неоднозначные, многослойные и со странным лирическим героем. Песни Фостера охватили провинциальную фермерскую среду как место, где высоколобое городское начало соединяется с праведным низким, где нежный негритянский госпел сдабривает и расслабляет строгий протестантский напев, впрыскивая в него новую свободу.

На бис певец исполнил гротесковую балладу Вольфа “Крысолов” на стихи Гете о волшебной силе музыки и слова. Хэмпсон как бы иронизирует над вечной проблемой взаимоотношений поэта-певца и власти, но в тоне певца  слышится грусть, а вдохновленное его исследованиями путешествие песни во времени не заканчивается.

Екатерина БЕЛЯЕВА

«Экран и сцена»
№ 6 за 2020 год.