Первое, чем порадовала балетная афиша “Золотой Маски” 2013 года, так это – обилием оригинальных постановок, что заметно отличало нынешний фестиваль от предыдущих, например, от прошлогоднего, в репертуар которого вошли в основном возобновления балетов Ролана Пети, Анжелена Прельжокажа, Начо Дуато, Уильяма Форсайта, Джона Ноймайера и других хореографов, уже ставших классиками или близких к тому, чтобы быть канонизированными.

Наверняка, было бы скучновато, если б нынешняя “Маска” обошлась без постановок Джорджа Баланчина, “самовоспроизведений” Начо Дуато и балета Иржи Килиана, способных украсить любую афишу. Но наличие в ней “свежеиспеченных” постановок российских хореографов хотелось бы расценивать не как случайность, а как наметившуюся тенденцию времени.

По числу номинированных спектаклей (не только в балете, но и в опере) лидировал Пермский театр имени П.И.Чайковского, представивший на фестивале целых два “вечера хореографии”. Один – “В сторону Дягилева” объединил два поздних балета Баланчина “Monumentum pro Gesualdo” (1960) И.Стравинского, “Kammermusik № 2” (1978) П.Хиндемита и прокофьевского “Шута” в постановке Алексея Мирошниченко. Другой – включал “Свадебку” И.Стравинского в постановке Иржи Килиана и внеконкурсный спектакль Раду Поклитару “Геревень”. И если каждая из названных работ самостоятельным событием фестиваля не стала, то в целом – выступления уральцев сложились в слаженную, разнообразную и гармоничную программу.

Пермяки последовательно осваивают хореографию Баланчина. В репертуаре театра – пять его произведений: “Ballet Imperial”, “Серенада”, “Кончерто барокко”, “Доницетти-вариации” и “Сомнамбула”. Сложилось даже такое понятие – “пермский Баланчин”.

“Monumentum pro Gesualdo” – это продолжение творческого диалога хореографа и композитора. Балет не принадлежит к числу самых известных произведений Баланчина. Выражаясь языком кулинаров, он – не из основных блюд, а деликатес (как для тех, кто его готовит, так и для тех, кто его потребляет). Очищенный от всего мирского – строгий, сдержанный “Monumentum” (для семи пар) требует, впрочем, как и все балеты мистера Би, академической выверенности и отточенной нюансировки каждого движения, что с успехом удается пермякам. Спринтерски краткий “Monumentum”, идущий всего восемь минут, – именно такая изящная виньетка для балетных гурманов, способных оценить ювелирный подход пермских артистов к исполняемому материалу. “Kammermusik № 2” Хиндемита (наряду со Стравинским – один из любимых композиторов Баланчина, автор знаменитых “Четырех темпераментов”) со стремительными, подобными вспышкам соло, динамичными и “тихими” дуэтами, соревнованием танцовщиков в различных хореографических комбинациях отсылает к признанному шедевру Баланчина “Агон”. Этого (быть может, самого сложного) балета Стравинского-Баланчина нет в репертуаре пермской труппы, но, судя по всему, он ей – под силу.

Алексею Мирошниченко, главному балетмейстеру пермского театра, постановщику “Шута”, явно импонирует природа театральной игры, постмодернистские шалости и театральное хулиганство. Шесть лет назад, в рамках “Золотой Маски”, Мариинский театр привозил в Москву одноактный балет Мирошниченко “В сторону Лебедя” на музыку Л.Десятникова. Композитор дал своему произведению двусмысленное название, адресующее, с одной стороны, к роману Пруста “По направлению к Свану” (имя главного героя – Swann), с другой стороны, к хрестоматийной миниатюре Сен-Санса “Лебедь”. А хореограф эту игру поддержал танцевальным текстом, талантливо комментирующим ставший общим местом всех гала-концертов фокинский шедевр. Теперь Мирошниченко вместе с пермским балетом направил целую программу “В сторону Дягилева”, и не только потому, что мистер Би начинал в дягилевской антрепризе. В эту танцевальную обойму логически вошел и прокофьевский “Шут”, в первый и последний раз поставленный “Русскими балетами” Сергея Дягилева, причем… в отсутствии балетмейстера. Хореография была плодом коллективных усилий художника спектакля Михаила Ларионова, Сергея Прокофьева, молодого танцовщика Тадеуша Славинского и самого Дягилева. Но, несмотря на новаторские декорации и костюмы футуриста Ларионова, судьба балета, что называется, не сложилась.

Постановка пермяков не стала полной реконструкцией спектакля, в нем тщательно воссозданы только музыкальная партитура и декорации. А великолепные костюмы дягилевского спектакля (из-за своей громоздкости малопригодные для танца) пришлось “переосмыслить” – художник по костюмам Татьяна Ногинова сочинила их (на основе эскизов Ларионова) заново. Что касается хореографии, то ее авторство в чистом виде принадлежит Мирошниченко, придумавшему так много танцев, что одноактная постановка ими просто перегружена. Лубочному сюжету про шута, семь купцов перешутившего, в интерпретации Мирошниченко, как ни странно, не хватило именно простодушия, которым так подкупал его “Лебедь”, а также… хулиганства. Что же касается Александра Таранова (Шут) и Ляйсан Гизатуллиной (Шутиха), номинированных на “Маску”, то их танец, особенно исполнителя заглавной партии, отличал юмор, артистизм и искренний актерский азарт.

Из программы другого пермского вечера на “Маску” была номинирована только “Свадебка” Стравинского-Килиана, к которой театр подверстал премьеру нынеш-него сезона – “Геревень” Раду Поклитару. Историю создания этого спектакля стоит упомянуть особо. Получив (первыми в России!) разрешение на постановку килиановской “Свадебки” (произведение для четырех роялей и перкуссии с солистами и хором), театр проявил рачительность и заказал композитору Владимиру Николаеву опус для тех же музыкальных инструментов и с вокальным текстом. А реформатору Раду Поклитару, некогда обучавшемуся в Пермском хореографическом училище, было предложено поставить на эту музыку балет, который составил бы диптих со “Свадебкой”, что хореограф и сделал. Только не с пермской труппой, а со своим “Киев модерн-балетом”.

“Свадебку” пермяки станцевали честно, аккуратно и старательно. Но, скажем так… без вдохновения. Совершив “перезагрузку” тела на непривычную для артистов классического балета танцевальную технику, исполнители несколько потеряли в свободе выражения чувств, и “маленькая сумасшедшая свадьба” (так определяет жанр своего балета сам Килиан) получилась довольно “постной” и благообразной. Зато сумасшествия и буйства вполне хватало в “Геревене” безудержного Поклитару, балеты которого всегда зашкаливают по части темперамента, а здесь были мощно эмоционально поддержаны музыкой Николаева.

Итогом выступления пермяков в Москве стали две “Маски” худруку театра Теодору Курентзису как лучшему дирижеру в балете (“Шут”) и в опере (“Cosi fan tutte” Моцарта) и спецприз Жюри пермскому балету в целом.

Подобного же приза удостоился и Екатеринбургский театр оперы и балета, представивший на фестивале симпатичный балет “Amore Buffo” (в переводе с итальянского – “Забавная любовь”) по “Любовному напитку” Г.Доницеттти. Постановка Вячеслава Самодурова – креативного и деятельного художественного руководителя екатеринбургского балета (в недавнем прошлом солиста Мариинки и премьера Национального балета Нидерландов и лондонского Ковент-Гарден) на сегодняшний день – редкий пример полноценного двух-актного спектакля, да еще и комического, каковых в мировом балете раз, два – и обчелся. Имеющий за плечами Вагановскую школу и опыт работы в Европе, Самодуров смело скрещивает классику и лексику современного танца, переносит действие из оперной деревни в современный город и вводит в действие традиционных для балетной классики мифологических героев во главе с постаревшим и подвыпившим Амуром. Именно эта “олимпийская” команда отвечает в балете за юмор. За танцы, в том числе и за густонаселенные ансамб-ли, отвечают юноши и девушки, возглавляемые любовной парой (номинанты Елена Воробьева – Адина и Андрей Сорокин – Неморино), наделенной красивыми дуэтами и динамичными выразительными соло. Но особое обаяние спектакля – в его подкупающей искренности, азарте и неком простодушии, наряду с которым Самодурову удается очень точно передать живописную атмосферу современного мегаполиса.

Если говорить о главных призах – “лучший спектакль”, “лучшая роль”, “лучший хореограф”, то тут премии распределились вполне ожидаемо. Сразу двух “Масок” в номинациях “лучший спектакль в балете” и “лучшая роль в балете” удостоилась работа Мариинского театра (изначально авторский проект продюсера Сергея Даниляна и Дианы Вишневой) – “Диана Вишнева: Диалоги”. Спектакль состоит из трех одноактных балетов лучших хореографов современности – Марты Грэм, Джона Ноймайе-ра и новых руководителей Нидерландского театра танца Пола Лайтфута и Соль Леон. Партнерами Дианы Вишневой выступают не просто блестящие артисты, но в двух случаях “носители языка” – танцовщик знаменитой Компании Марты Грэм Бен Шульц (“Лабиринт”), ведущий солист гамбургского балета Джона Ноймайера Тьяго Бордин (“Диалоги”) и солист Большого театра Андрей Меркурьев (“Объект перемен”). Тут все компоненты, включая фортепианный аккомпанемент Алексея Гориболя “Диалогам”, – чистейший эксклюзив. А сам танец виртуозной Вишневой, меняющей представления о возможностях классической танцовщицы, смело бросившей вызов своей балеринской природе, действительно – вне конкурса. И именно поэтому обидно за ее конкуренток, по сути, априори проигравших великолепной Диане. Жаль, например, что премии не удостоилась нежнейшая воздушная Сильфида Эрики Микиртичевой (Музыкальный театр имени К.С.Станиславского и Вл.И.Немировича-Данченко) или Ольга Лерман, прекрасно станцевавшая Анну Каренину в одноименном спектакле Вахтанговского театра, но потерявшаяся на фоне классических балерин. У мужчин премии удостоился Олег Габышев за заглавную партию в балете “Роден” Бориса Эйфмана. Исполнитель абсолютно адекватен максималистской хореографии постановщика. Его танец – скульптурно выразителен, эмоционален и экспрессионистски яростен. Но с не меньшей душевной отдачей, профессиональной виртуозностью и актерской эмпатией исполняет свою партию другой номинант – партнер Вишневой в “Объекте перемен” Андрей Меркурьев…

Остается признать, что любой конкурс – отчасти лотерея.