Первый режиссерский курс Юрия Бутусова выпустился из Российского института театрального искусства (ГИТИС) чуть больше месяца назад. На их счету уже полноценный репертуар из тринадцати спектаклей, минимум два из которых продолжат жить на профессиональных площадках, гастроли в Санкт-Петербурге и Китае.

Егор Ковалев, Илья Зайцев, Анна Потебня, Андрей Хисамиев, Александр Цереня, Иван Шалаев, Ван Шень, Иван Орлов… В разной степени, но все они похожи на своего мастера. Вряд ли им можно ставить это в вину. Слишком ярок, дерзок и витален учитель, умеющий видеть в трагедии красоту жизни и создавать спектакли-миры.

Первые пробы – несомненно – рождались из любовного, почти фанатского подражания, но за время зрительских показов в 39-й аудитории выпускные спектакли встали на ноги и повзрослели. Полной сепарации не произошло, но на данном этапе она вряд ли была возможна. Сама за себя говорит «осколочность» драматургии (к примеру, в «Расколе» Андрея Хисамиева дробится и сюжет, и главный герой – Раскольников, зритель видит всю историю глазами разных частей его «Я»). Экспрессивная музыкальность (центральная тема «Вишневого сада» Егора Ковалева – Love me, Love me Michel Polnareff – контрапункт к трагедии потери дома и себя). Парадоксальность и гротескное начало (зеллеровский «Папа» Ван Шеня). Ставка на артистов, способных создавать новых героев, буквально «высекая» их из самих себя и наделяя собственными чертами (безоговорочно хороши Раневская Евгении Леоновой, Лопахин и Шатов Семена Шестакова, Панночка Веры Енгалычевой, Аркадина Марии Денисовой, Мария Шатова Ксении Галибиной, Алеша Горшок и Тригорин Никиты Ремизова – перечисление стоило бы продолжать). Необыкновенная для студенческих спектаклей, почти кинематографическая образность – невозможно забыть лавину света, льющуюся из гигантского зеркала в раме из сухоцветов в «Вие» Александра Церени, красную дорожку, превращающуюся в кровавый шлейф платья из его же «Не от мира сего» и, конечно, Лопахина из «Вишневого сада», хватающего топором по деревянной доске, за которой – сердце Раневской. Не сбросить со счетов и пульсирующую нервозность, общую взвинченность атмосферы выпускных спектаклей – как здесь не вспомнить отчаянную и явно очень личную «Чайку» Ильи Зайцева, мучительных и страстных «Бесов» Андрея Хисамиева. Остроумие в сочетании с серьезностью высказывания (аккуратный и тонкий спектакль «Иван Ильич и Алеша Горшок» по Л.Н.Толстому Ивана Орлова, сложносочиненная и при этом очень лихая «Буря» Ивана Шалаева).

Замечательно то, что вышеперечисленные приметы бутусовского почерка не повторены молодыми режиссерами формально; если так случалось, то лишь в самом начале. Они переосмыслены, присвоены, «зашиты» в собственное видение. А все неизбежные в таком возрасте и при минимальном опыте неровности и огрехи, вроде вязкости структуры, избыточных гэгов и эффектов, перекрыты главным – смыслами. Ученики своего учителя, выпускники его Мастерской всматриваются в человека, в его боль, мечты, суть. И делают это с ошеломляющим рвением. Их исключительному курсу – первые и единственные бутусовцы – вообще присуща небывалая сегодня внутренняя свобода. Хочется верить, что им удастся ее сохранить. Будет трудно, но у них все для этого есть – силы, талант, горение, чувство правды. И прекрасное режиссерское «донкихотство», перенятое у учителя.

Наталья ВИТВИЦКАЯ

«Экран и сцена»
Август 2024 года.