В 8.14 утра 6 августа 1945 года существование города Хиросима, стоящего на реке Ота, было разрублено на до и после. Беззвучная вспышка, случившаяся вскоре после отбоя воздушной тревоги и окрасившая мир в невиданный и разящий белый, разворотила город и унесла разом жизни не менее ста тысяч человек, оставив ранеными еще столько же. Ослепила и изувечила тела, искорежила дома и души, изнасиловала природу, погрузив город в хаос, пожары и необыкновенную тишину, вспоминаемую всеми свидетелями, которых позже назовут хибакуся – не просто выжившие, но подвергшиеся воздействию взрыва, «пережившие свет».

Звука взрыва никто не помнил – только вспышку белее белого. Пострадавшие почти не кричали, а пытавшиеся что-то для них сделать, негромко просили прощения у мертвецов за то, что выбирают помощь живым.

Спектакль режиссера Александра Плотникова, основанный на материале журналистского репортажа Джона Херси, выпущенного к годовщине расправы с Хиросимой и Нагасаки, тоже очень тихий. Он сделан с шестью актрисами независимой театральной компании «Дочери СОСО» Жени Беркович, играется на сцене крошечного независимого пространства «Внутри» Олега Карлсона и рисует «туманный пейзаж страданий» средствами лаконичными, но сильнодействующими.

Всё зафиксированное в документальном очерке-расследовании Херси переведено режиссером в идеальное театральное многоголосье. Пятеро актрис (шестая появится чуть позже) сидят на залитой водой сцене на низких табуретках вокруг подноса, приготовленного для чайной церемонии. На ногах у них – высокие деревянные сандалии гэта, так что ноги оказываются чуть выше уровня воды, а сама эта изредка всплескивающая вода имеет странный молочный оттенок, как на рисовых или хлопковых полях.

События того утра, вспоминаемые шестью персонажами очерка Херси, преподносятся в спектакле единым течением шести объединенных притоков, свидетельств симультанного проживания взрыва. Фрагменты фраз, повествующие о разных людях, не только подхватывают один другой, но нервно мелькают на заднике и боковых стенах, заполняя их целиком, – в начале спектакля на них величественно и плавно проступали иероглифы с пояснениями (художник Константин Соловьев, художница по свету Елена Перельман). Как и Джон Херси, актрисы Наташа Горбас, Мариэтта Цигаль-Полищук, Елена Махова, Юлия Скирина, Ира Сова и Ульяна Лукина говорят о своих персонажах в третьем лице.

Будничные и экстраординарные, пустяковые и шокирующие подробности – до и после рукотворной катастрофы – передаются почти бесстрастным нарративом и статикой. Господин Танимото бежит, утро становится все темнее, госпожа Сасаки погребена под книгами, идет дождь из пепла, кожа сползает, как перчатка, на телах женщин отпечатались узоры с ткани их кимоно, священники потрясены и растеряны, дети госпожи Накамуры не пострадали, кто-то с неистребимой японской вежливостью негромко взывает: «Будьте добры, помогите!» – но всем помочь невозможно, поэтому врачи сосредоточиваются на легко раненных. Тыква испеклась прямо на грядке, а картошка – в земле, уцелевшие не подозревают об отсроченных симптомах, а обессиленных смывает прилив. Мозаику невыносимых эпизодов атомного холокоста разбавляют только сухие факты из добавленной Херси спустя 40 лет главы: новостные сообщения о ядерных испытаниях, проводимых той или иной страной в разные годы.

Об атомной бомбардировке, положившей конец войне, и о ее последствиях – сейчас, как никогда, следует делать выводы о войнах, цене за их прекращение и расплате – разговор ведется удивительно современным режиссерским и актерским языком: без надрыва и пафоса, к тому же не с исторической дистанции, а с близкой – с интонацией скорее родственной, сестринской. Характеристики тех, кому случилось выжить, данные театром («священник, который все время бегает и всех спасает», «веселый мужик, который пьет вискарь уже через пару дней после взрыва», «девушка, пролежавшая три дня под обломками и поймавшая там свой дзен»), могут ввести в заблуждение – но иронии тут нет и в помине. Есть человеческая общность и тихое, очень тихое, понимание того, что молодая женщина среди мертвых и умирающих тел может в потрясении чинить свое слегка порванное кимоно.

В начале и в финале спектакля Александра Плотникова и «Дочерей СОСО» на белый задник высвечиваются слова: «звук тишины зрительного зала». Этот звук существует в реальности, хотя встречается не так уж часто. С ним японцы замирали у репродукторов, впервые внимая голосу императора Хирохито, от которого мало что зависело, но который 15 августа 1945 года объявил своим подданным о капитуляции и конце войны. В этом же звуке мы некогда растворялись на семичасовой саге Робера Лепажа «Семь притоков реки Ота», с ним же замираем сегодня на «Хиросиме». Что победит – тотальные войны или река незабвения, нам знать не дано.

Мария ХАЛИЗЕВА

«Экран и сцена»
№ 19-20 за 2023 год.