Премьера шестичасового спектакля “Скоморох Памфалон” Владимира Панкова состоялась в знаковом для театральной Москвы месте – на Поварской, 20. В этом доме с 1986 по 2001 располагался театр Анатолия Васильева, а последние пять лет помещение было отдано закрытым для зрителей экспериментам и лабораториям ЦДР. “Скоморохом” отмечена новая эра Центра драматургии и режиссуры. Отныне площадка на Поварской будет функционировать наравне с двумя другими пространствами театра (на Беговой и Соколе): здесь публике намерены представлять обрядовые действа и античную драматургию.
В литературную основу новой работы Владимира Панкова легла одноименная повесть Николая Лескова – старинное сказание об ушедшем от суетной жизни столпнике Ермии и скоморохе Памфалоне – истинном праведнике, служащем людям и готовом на жертвы ради помощи ближним. В притчевую повесть Лескова режиссер включает фрагменты пьес Шекспира, житие сирийского монаха Симеона Столп-ника и специально написанные пародии на сюжеты современных телепередач. Пестрая компиляция складывается в единое эпическое нелинейное повествование с игрой времен, жанров и культур.
Уже с первой сцены перед зрителями разворачивается многообразное и многоуровневое действие. Начинает сказ о жизни “знатного человека, патрикия и епарха, по имени Ермий” Игорь Ясулович. Он движется среди мужчин, одетых в строгие классические костюмы, словно в крестном ходе, вдоль первого ряда зрителей. Вслед за ними появляется тихо поющая стансы толпа в подрясниках и клобуках. Навстречу летит шумная свора телевизионщиков: оператор с видеокамерой и ведущие с микрофоном. Разыгрываются сюжеты о мирских несправедливостях из новостных передач и ток-шоу. А в центре залы на низенькой скамье сидит женщина в монашеском облачении. Замкнувшись в себе, она экстатично читает молитву грудным надсадным голосом. Рядом с ней долговязый юноша, разрываемый сомнением между двумя дорогами жизни и ищущий пристанища. Все пласты в густонаселенном спектакле (в камерном помещении работают более шестидесяти артистов!) переплетаются и отражаются друг в друге. Внимание рассредоточивается, восприятие туманится, но выразительные средства, образуя полифоническую структуру, складывают в сознании зрителя цельное мозаичное панно.
Традиционно работая в жанре саундрамы, Панков монтирует текст спектакля из музыкальной и звукошумовой партитуры, игры света и тени, пластики (хореограф Екатерина Кислова) и художественного слова. Самые разные музыкальные эстетики – от распевов и григорианских хоралов до цирковых галопов – сливаются в унисон с пластическими этюдами и звучащим словом. Произносимый актерами текст также уподобляется музыкальной структуре: реплики раскладываются на несколько голосов, расщепляя персонажей, множа миры и соединяя века. При этом одни артисты обращаются напрямую к зрителю, другие сосредоточиваются на себе и ведут независимую линию, третьи находятся в “слаженном ансамбле единого тела”. Так, например, братья Рассомахины исполняют роли двойников главных героев: Данила – Ермия (Игорь Ясулович), Павел – Скомороха (Павел Акимкин). Ермий Ясуловича находится в стороне от суетности: примостившись на скамье, он произносит текст и сверяется с книгой, словно читает писание. А его молодой душой выступает герой Данилы Рассомахина, Ангел. Скомороха Акимкина, искусного лицедея, зеркалит Демон Павла Рассомахина – шут и искуситель. И в этих отражениях – разные грани души человеческой, стремление к поиску баланса между крайностями.
Играют спектакль в длинной прямоугольной белоснежной зале с высокими потолками с лепниной. Многоликое действо разворачивается близко к публике – с условной границей в виде низкой деревянной “рампы”. Используется и второй этаж: открытый балкон, расположенный по левую сторону от зрительных мест, и четыре центральных оконных проема. Декорации складываются из деревянных скамей, столов и табуретов. Лучи софитов пронзают задымленную комнату. А по периметру расставлено множество бутафорских свечей, имитирующих не только огонь, но и подрагивание и дребезжание фитиля.
В симультанном пространстве мистерии о Скоморохе находятся вечные темы и узнаваемые образы. Но, вмещая в себя параллели с современностью, спектакль на самом деле отдаляется от нее. Перед началом премьерного показа Владимир Панков предложил зрителям “остановиться и замедлиться”, принять условия и отдаться сценическому действию. Вероятно, это и есть главное правило шестичасового обряда с тремя непродолжительными антрактам.
Анна ШАЛУНОВА
«Экран и сцена»
№ 1-2 за 2023 год.