“Рядом”. Режиссер Тамара Дондурей.
“Может быть, ты первая ее обнимешь?” – еле слышным шепотом говорит маме сестра Киры, и Кира (Екатерина Ермишина) мгновенно опрокидывает на себя воду из собачьей миски, и стоит вся мокрая, чтобы мама ее не обняла. За дачным столом Кира не может есть и изо всех сил, до крови, жмет пальцами на острые зубцы вилки. Мама же (Ингеборга Дапкунайте) с удовольствием пьет вино, курит тонкие сигареты и заставляет внука-подростка правильно держать нож и называть ее не бабушкой, а Ниной.
Нина и ее внук пикируются, оживленные и яркие, у мальчика пока еще блестящие глаза, в отличие от его мамы Тани (Марина Маныч) и тети Киры. Таня выглядит апатичной и блеклой, как будто из нее высосали всю энергию. Кира долго не общалась с мамой до этой встречи, но детство дало о себе знать: она тоже замкнутая, напряженная, словно замершая внутри.
Кира ходит к психотерапевту (Татьяна Друбич) и говорит о маме. Встречи не помогают. Даже зная, что беременна, – пробует говорить о маме.
Впрочем, сцена с терапевтом очень короткая, и дачная сцена – тоже, но для фильма они ключевые: становится ясно, чего Кира ищет всю жизнь, так и не находит, и застывает в своей оставленности. На Нину отсутствие контакта с дочерью не повлияло, она начинает с ней разговор так же, как, видимо, и много лет назад. Говорит, что у нее волосы как у отца, и пусть она немедленно причешется, а еще от нее вечно одни неприятности, как и от отца.
Кире тридцать три года, но рядом с Ниной она моментально превращается в замкнутого злого подростка, который не готов взять на себя вину за свое сходство с отцом – тем более, что отец исчез из жизни Нины и дочерей довольно рано. Но регресс на этом не останавливается: проснувшись утром, Кира видит свою игрушку, старое фото, где молодая мама обнимает их с Таней, и начинает чувствовать себя маленькой девочкой. У маленькой девочки, тем не менее, вполне взрослые страдания – она ни с кем не обсудила, как планирует растить ребенка, и это сочетание невыносимо.
Кира вбегает в спальню матери, где начинает вести себя, как ребенок, который не может справиться со своими чувствами: то почти дерется с Ниной, прижимая ее руки к кровати, то обнимает ее колени, потом придвигает кресло к двери, чтобы не пустить мать на работу, а потом закрывает глаза и тихо повторяет: “Мама…мама…мама…” Мамы, которые не хотят понимать, почему их ребенок так себя ведет, обычно испытывают в таких случаях раздражение, но Нина другая, на ее лице читается удивление, смешанное с иронией и легкой брезгливостью. С этим отстраняющим дочь выражением, идеально изображенным Ингеборгой Дапкунайте, Нина произносит: “Мне пора в МАРХИ, студенты ждут. А у тебя своя комната есть”.
Включенности, эмпатии нет ни в ком из трех собравшихся на даче женщин. Нина не очень интересуется дочерями, Таню Кира обвиняет в том, что ее сын, тот самый подросток, отчаянно боится ее. И хотя у самой Киры отношения с племянником достаточно теплые, привезенного с собой щенка, которого купил Иван, она в дом не берет – собачка скулит ночью, привязанная к дереву.
То, что происходит во время поездки к матери и сестре – и утренняя сцена в комнате матери, и эпизод с больницей, куда Кира попадает с кровотечением, а, выйдя от врача, обнаруживает, что мать с сестрой не ждут ее, а пошли по магазинам, – разворачивают Киру в другую сторону, к себе. Она понимает, что последняя попытка перепрожить свое детство не удалась, поэтому придется взрослеть.
Кира одинокий человек, привычно одинокий. Беременность словно выдергивает ее из одиночества и тем самым раздражает и пугает. А еще наличие эмбриона внутри вскоре сделает ее мамой, а у Киры свое представление о том, что такое мама, и эта роль, похоже, вызывает у нее ужас. Несколько раз подчеркивается, что когда-то она уже делала аборт, а в самом начале фильма заявляет врачу, что рожать не будет никогда.
Самое начало показывает нам немного другую Киру. Она ласково общается со своим молодым человеком Иваном (Илья Маланин), подшучивая над тем, что он вечно ездит на каршеринге, вместо того, чтобы завести свою машину. Но потенциальное материнство словно отравляет Киру, и она постепенно холодеет и замирает – до такой степени, что Иван, подойдя со спины к стоящей у окна любимой, гладит и сжимает в кулаке занавеску, боясь прикоснуться к Кире. Они решают какие-то бытовые вопросы; Кира говорит о стабильности, порицает Ивана за то, что он предпочитает съемные квартиры и работу волонтером.
Вечно печальный Иван стабильности не хочет. Каждый день он приводит домой новую собаку – он дрессирует собак-поводырей, которым не хватает места в волонтерском центре, а еще работает “глазами”: слепые люди звонят ему по видеосвязи, и Иван помогает им найти потерявшуюся мелкую вещицу или достать из аптечки нужную упаковку таблеток.
Разговоры героев, личные и телефонные, постепенно разворачивают их не такие длинные биографии. Десять лет назад Кира стала работать в архитектурном бюро вместе с однокурсниками, сейчас бюро переживает не лучшие времена, нужны заказы – зато Киру пригласили в Европу читать курс лекций о проектировании пространства. Иван учился на том же курсе, но потом что-то произошло, и он оставил архитектуру: возможно, не захотел соперничать с более талантливой Кирой. Все эти события предполагают яркую и горячую реакцию, но трудно даже представить, что общение Киры и Ивана когда-то было горячим; сейчас оно будто льдом подернуто и присыпано пылью. А еще у Киры нет друзей. По телефону она говорит только с сестрой, на работе в основном возмущается тем, что не все ее слушаются, и на празднике по случаю десятилетия их выпуска никто не проявляет к ней особенного тепла, да и идти туда ей особенно не хотелось.
Киру трудно назвать злой или слабой, нельзя сказать, что она вовсе не управляет своей жизнью. Скорее, на то, чтобы сделать жизнь другой, нет внутренних сил. В фильме много длинных проездов, автомобилей и электричек, которые здесь похожи не столько на движение вперед, сколько на лиминальное состояние, когда болтаешься между разными периодами своей жизни, неушедшим прошлым и ненаступившим будущим, а жизнь, тем не менее, куда-то несет тебя, управляя собой сама.
Режиссер Тамара Дондурей и сценарист Антон Яруш (“Теснота”, “Разжимая кулаки”) своей героине симпатизируют. Есть чувство, что Кира, сумев честно признать, что материнской любви от Нины она не получит никогда, сможет переключить себя в позицию “давать” и попробует сама стать другой матерью. Намек на это появляется в конце фильма, когда Кира, наконец, обращает внимание на маленького лабрадорчика и угощает его куском сосиски.
Слово “рядом” – не только отдаваемая собаке команда. Оно про совместность, которой все время не хватало Кире, и про ее поиски совместности: через звонки сестре, через одежду Ивана, через попытки обнять колени матери. И, в конце концов, через первый контакт с собакой – благодаря этому у нее может получиться полюбить.
В последних кадрах Кира покупает сразу два хот-дога, и в этом тоже есть символика. Она больше не чувствует себя одинокой и может разделить второй хот-дог с кем-то другим: с песиком, которого она, наконец, заметила; с ребенком, который, видимо, уже просит свою маму есть за двоих.
Жанна СЕРГЕЕВА
«Экран и сцена»
№ 24 за 2022 год.