Реквием как надежда

“Реквием” Дж.Верди. Солист Андрей Немзер. Фото А.МУРАВЬЕВОЙ
“Реквием” Дж.Верди. Солист Андрей Немзер. Фото А.МУРАВЬЕВОЙ

В ноябрьской афише крупнейших залов двух столиц встретились два самых знаменитых “Реквиема”. Сначала в Большом зале Московской консерватории и в Большом зале Петербургской филармонии собрал аншлаги “Реквием” Верди в исполнении хора и оркестр  musicAeterna под управлением Теодора Курентзиса. Меньше чем через две недели в Концертном зале имени П.И.Чайковского и в зале имени С.В.Рахманинова “Филармонии-2” в Олимпийской деревне звучал уже “Реквием” Моцарта. Государственным академическим камерным оркестром России и хоровым ансамблем Intrada дирижировал Михаил Татарников.

В самом факте соседства двух произведений, давно (по сути, с момента появления на свет) вышедших за рамки католической заупокойной службы и ставших частью концертного репертуара, ничего удивительного нет. Кажется, что в Москве “Реквием” Моцарта звучит по несколько раз в месяц на размножившихся до крайности “ночных концертах в соборах” и им подобных мероприятиях по обслуживанию населения проверенными классическими хитами. Но все-таки упомянутый выше концерт заслуживает внимания как одна из примет новой репертуарной политики Московской филармонии. Лишившись в силу понятных причин традиционного потока гастролеров из-за рубежа, она за полгода переформатировала свою программу. Да, о разносолах вроде абонементов европейских дирижеров и фестиваля опер Генделя пришлось забыть, но определенный прожиточный минимум меломана с разнообразными программами и достойным уровнем исполнения остался. Не отказалась филармония от культуртрегерских проектов, вырастивших за несколько лет свою публику. Остаются в деле и знакомящий с новой музыкой цикл “Другое пространство”, и лекционные программы, рассчитанные на продвинутую публику и призванные продвинуть ее еще дальше (яркий пример – концерты абонемента “Вещь в себе”, сопровождаемые увлекательными рассказами Ярослава Тимофеева).

Вот почему “Реквием” Моцарта, звучащий в филармоническом абонементе, приобретает немного иное значение, чем его регулярное повторение по заказам почтеннейшей публики. В “Филармонии-2”, продолжающей немного утопическую попытку сделать популярным концертный зал в спальном районе, он был встроен в монографическую программу из самых известных произведений Моцарта. В Зале имени Чайковского, прочно удерживающем позицию главной академической площадки Москвы, он вошел в абонемент Государственного академического камерного оркестра России и был дополнен концертом с участием “секретной звезды” российского барокко Диляры Идрисовой – солистки Башкирского театра оперы и балета, регулярно принимающей участие в концертах Филармонии. Что касается самого “Реквиема”, то его главным героем стал хор. Ансамбль Intrada, созданный 16 лет назад и руководимый все эти годы Екатериной Антоненко, уже давно входит в число отечественных музыкальных достопримечательностей. Его относительно скромный для “Реквиема” масштаб стал точкой отсчета, от которой выстраивалась камерная и углубленно-личная интерпретация шедевра Моцарта.

Но, конечно, интриговал и ажитировал любителей музыки в первую очередь “Реквием” Верди. У Теодора Курентзиса остается армия персональных поклонников, готовых слушать его прочтение любой музыки, будь то Чайковский, Малер или Джачинто Шельси. Имелась и дополнительная интрига для любопытства, связанная с объявленным за несколько дней до концерта составом солистов. Наряду с солисткой Пермского театра оперы и балета Зариной Абаевой (сопрано) и хорошо знакомыми любителям оперы тенором Алексеем Татаринцевым и басом Алек-

сеем Тихомировым в нем значился контртенор Андрей Немзер, заменивший общепринятый женский голос – меццо-сопрано. Партитура Верди написана в 70-е годы XIX века и этого, естественно, не предусматривает. Но то, что поначалу выглядело рискованным произволом, оказалось

частью художественного образа.

Первыми рассеялись опасения, что певцу элементарно не хватит мощности звучания для того, чтобы встроиться в масштабное полотно Верди. Ничего подобного – и в сольных эпизодах, и в ансамблях голос Немзера звучал ярко и выразительно. И на все сто процентов выбор солиста заработал во второй части “Реквиема”, когда бесплотное сияние его голоса возникло в части, являющейся воплощением неземного света – Lux Aeterna.

“Реквием” Верди часто упрекают в оперности. Теодор Курентзис отнесся к этому как к достоинству: соло тенора в Ingemisco не скрывало своего родства с оперной арией (вспомним хотя бы предсмертную арию Риккардо в “Бале-маскараде”), а молитвенный шепот сопрано в Libera me стали очевидной параллелью к финальной сцене “Аиды”. Театральными были и огромные динамические контрасты: от еле слышного хорового шепота первых тактов до громов судного дня в Dies irae – мотиве, к которому Верди возвращается трижды, в том числе в самом финале; от зычного протодиаконского явления баса до его же негромкого звучания в моменты углубленного созерцания – как будто среди бушующей бури появился остров если не спасения, то хотя бы надежды.

Дмитрий АБАУЛИН

«Экран и сцена»
№ 24 за 2022 год.