Хорошего опыта!

Фото М.ХАЛИЗЕВОЙ
Фото М.ХАЛИЗЕВОЙ

Под сводами ГЭС-2 на несколько октябрьских дней обосновалась кладовая памяти. Одноименный психоаналитический спектакль израильского режиссера Рут Хоф предлагает пришедшим зрителям около десятка локаций, постепенно настраивая на особую атмосферу – работает с индивидуальными воспоминаниями и эмоциями: тактично, негромко и совершенно непровокационно. Именно ненавязчивостью и корректностью создателям спектакля удается приоткрывать смутные залежи чужих воспоминаний, прокладывая им путь на поверхность дня сегодняшнего. Как казалось по лицам, из “воронок забвения” выбирались на свет, максимально приглушенный независимо от времени дня (игралось по шесть часовых сеансов в день), почему-то по преимуществу невеселые воспоминания.

Из зоны приветствия, где нужно заполнить анкету – ее вопросы кружат вокруг снов, ассоциаций, воспоминаний, – и при желании никуда не отдавать, сохранить ее у себя, тоже на память, вы направляетесь в так называемый офис спектакля. Здесь расскажут о предстоящих локациях, дадут возможность познакомиться, в качестве тренинга, с чужими мемориями и отправят предаваться воспоминаниям, обещая выдать в финале сертификат участника – признаться, спустя час пребывания в “Кладовой” я о нем не вспомнила. Все очень уважительно, предельно серьезно и с пониманием, что столкновение с собственным прошлым – опыт, как правило, нелегкий.

Локации действа обозначены лапидарно: Бар памяти, DJ памяти, Фоторобот, Поиск ушедших родственников, Воспоминания с закрытыми глазами, Утонувшее воспоминание и собственно Кладовая памяти. К поиску ушедших родственников обратиться я не рискнула, но, как уже должно было стать понятно, никто ни на чем не настаивал – траекторию воспоминаний вы выбираете сами, так что фрагментарность или полнота охвата локаций полностью в вашей власти.

Если вы ответственный зритель, то наверняка принесли с собой в ГЭС-2 какой-нибудь личный предмет, как и было предложено в билете. В этом случае вам выдадут бирку, и артефакт со сделанной вами атрибуцией займет место на полках “Камеры хранения”.

Образом “Кладовой памяти” для меня останутся две огромные чаши, наполненные водой, почти как в работе Билла Виолы “Чаша слез”. Только здесь они постепенно наполняются светлыми гладкими камнями, стройной горкой ожидающими рядом на полу – выбрав свой камушек, вы фломастером делаете на нем надпись и опускаете в воду. Каждый трактует “утопленные воспоминания” по-своему: одни топят горечь – то, что хочется избыть навсегда (“все обиды на родителей”, “все моменты с отвратительным чувством тревоги в животе”, “убийства мирных людей”, “булимия”, “папина измена”, “друг умер”, “война”), другие, напротив, пишут на камнях самое дорогое, в том числе имена, видя, что воспоминания эти не уходят на глубину, а читаются сквозь слой воды (“мама”, “шарики в небо на свадьбу”, “я помню все теплые объятия в своей жизни”, “любимый, помню тебя всего”, “Женя обнимает меня на прощание после “Мастера и Маргариты” в МХАТ”). Из воды проступает даже чей-то схематичный портрет, отдаленно напоминающий фаюмский.

От чаш можно отправиться к диджею, который, исходя из выбранных вами наугад трех игральных карт, предложит персональную звуковую композицию в наушниках. Можно предаться воспоминаниям, лежа на кушетке с закрытыми глазами, почти в обстановке кабинета психоаналитика. Работа с собственными воспоминаниями с неизбежностью демонстрирует, сколь многое время развеивает из того, что, казалось, не забудется никогда: телефонные номера, адреса, дни рождения. Еще есть возможность заказать фоторобот человека, тогда его лицо, воссозданное по вашим описаниям, появится в галерее. И кто-то обязательно в него вглядится.

В торце же пространства “Кладовой” расположился бар. Здесь предлагаются основные блюда и десерты памяти: осколок жизни, разрыв, момент, ожидание, церемония, происшествие, следы прошлого, обман, обучение, рана и другие возможные модификации прошлого. Бармены священнодействуют, соблазняют аперитивом, приносят страннейшие предметы с полок памяти, доверительно желают: “хорошего опыта!”. Мое профдеформированное подсознание радостно (кстати, все-таки радостно) ассоциировало самые причудливые вещи, вроде прядей волос или бигудей с их остатками, закупоренные в стеклянных банках, – с театром: костюмерными, гримерными, париками; в каждом следующем безумном “блюде” оно норовило разглядеть “Яна Фабра от заведения”. Подсознание явно тоскует по фестивальным спектаклям, невозможным в нашей новой реальности, от которой “Кладовая памяти” на какое-то мгновение позволила отрешиться, заполнив – благодаря продюсерам, режиссеру и команде спектакля – маленькую клеточку пустующего пространства международных театральных проектов.

Мария ХАЛИЗЕВА

«Экран и сцена»
№ 21 за 2022 год.