Мы – друзья, перелетные птицы

Фото Brinkhoff-Moegenburg
Фото Brinkhoff-Moegenburg

В лондонском Театре Оливье, на одной из площадок Королевского национального театра, почти все лето играли комедию “Джек Абсолют снова летает”.

Сцена застелена пленкой с изображением газона, на заднике нарисованы золотые поля, темно-зеленые холмы и белые тучные барашки облаков на синем небе. Уютно расставлены садовые кресла, скамейка, разложены корзинки и пледы для пикника, в глубине стоят небольшой сарай-ангар, аккуратный приветливый особняк и гостевой домик – идиллическая картинка! Но о том, что действие происходит в 1940 году, художник Марк Томпсон дает знать сразу: над сценой висит картонная модель самолета, который узнает любой британский зритель, – спитфайра. Из его открытой кабины машет рукой фигурка пилота с развевающимся шарфом и широкой улыбкой.

Вскоре игрушечный истребитель скрывается в темноте колосников, а на зеленую клеенку травы из зала бодро выбегают актеры – интернациональная команда британских летчиков, в таких же шарфах и с теми же лучистыми улыбками: наивный добряк Боб, стеснительный в делах сердечных и смелый в бою Рой, хорошо образованный и немножко заносчивый индус Тони и шутник Джек – упорный и открытый приключениям (его играет обаятельный Лоури Дэвидсон). Их база расположена в имении миссис Малапроп, цветущей вдовы преклонных лет, которая очень рада компании молодых мужчин, но влюблена в одного из командиров постарше, отца Джека. Тот же, брызжущий слюной вояка, помешанный на дисциплине и порядке, никак не понимает намеков. В гости к тетке прилетает Лидия Лангуиш – суфражистка, спортсменка и просто красавица. Оказывается, что о ней давным-давно мечтает Джек, но девушка с первого взгляда влюбляется в брутального механика Дадли, в свою очередь положившего глаз на служаку Люси (и это чувство взаимно). Тони и Боб тоже не против поухаживать за Лидией, а Рой сомневается, стоит ли ему жениться на кузине Джулии, с которой прекрасно все – кроме близкой степени родства.

В этом клубке любовных несовпадений, сильно прищурившись, можно узнать комедию Ричарда Бринсли Шеридана “Соперники”. Ее специально для Национального театра переписали Ричард Бин и Оливер Крис. Они добавили столько шуток (многие из них весьма пикантны), что зрители почти каждую реплику сопровождают более или менее дружным смехом. Плотность юмора фантастическая. Впрочем, до предела режиссером Эмили Бернс здесь доведено все: актерская игра чрезвычайно экспрессивна, сцена-воспоминание о вечере танцев так внезапно масштабна, что будто взята напрокат из мюзикла (хореограф – Лиззи Ги), костюмы ярки, персонажи – не индивиды, а типы. Никто не скрывает, что все это – лишь театр. Есть в спектакле и прямые обращения в зал: Каролина Квентин сетует, что на ее роль миссис Малапроп звали Имельду Стоун и Хелен Миррен – но обе отказались. Петер Форбс, сурово глядя на подростка в первом ряду, рявкает голосом своего солдафона Тони Абсолюта, отчитывая молодежь за то, что одевается черти как.

До максимума доведена в постановке и степень условности. Простая служанка Люси (Керри Ховард) по первым строкам узнает все стихотворения, цитируемые поэтом Тони – человеком, закончившим Оксфорд. Джек, чтобы покорить Лидию, преображается в Дадли – для этого ему необходимо наклеить усы щеточкой, нарисовать на руке татуировку и добавить в речь особый девонширский акцент (кстати, над ним с актерами работал специальный “тренер” Шэрмейн Хоар). Девушка давно знакома с Джеком, да и Дадли точно видела больше минуты, поэтому, кажется, обман будет мгновенно раскрыт – ничего подобного! Даже внимательный офицер не верит, что в комбинезоне механика – его собственный сын. Впрочем, когда на глазах Лидии наконец отрывают усы, то есть обнажают правду, она наотрез отказывается выходить за Джека. Но все, конечно, наладится. Причем – у всех.

О войне здесь почти не говорят, только несколько раз недобрым словом поминают мессершмитты, да волнуются за Роя, который приземлился в неизвестном месте. Пропавший летчик, однако, через несколько минут приходит в поместье миссис Малапроп, пьяный и счастливый – парашют отнес его на другую базу, где оказался “захвачен в плен” немецкий самолет, перевозивший алкоголь.

У Шеридана сатира на современное ему британское общество была остра, в новой же версии, из-за перенесения сюжета назад, во времена Второй мировой, шутки кажутся скорее безобидными. И все же, несмотря на отсутствие уколов дню сегодняшнему, многие из них задевают устойчивые в консервативных кругах стереотипы – о суфражизме-феминизме, о толерантности, о сексуальном образовании и даже, пусть робко, о гомосексуальности (терпимости к которой в Соединенном Королевстве образца 1940 года не хватало, достаточно вспомнить хотя бы судьбу Алана Тьюринга).

Сладострастная вдовушка в шелковом халате, хмурый солдафон с развеселым прошлым, герой-красавец, независимая женщина, непутевая парочка влюбленных, везде придумывающая проблемы, а потом сама их решающая, задиристый дурачок, неудачливый поэт, простой работяга и хитрая служанка, носящая туда-сюда письма за разумную плату, а на деле создающая интригу – даже не из личных амбиций, а веселья ради. Все они нелепые, но трогательные в этой своей наивной, невозможной, нереальной нелепости – и беззлобности.

Фото Brinkhoff-Moegenburg
Фото Brinkhoff-Moegenburg

В финале, после эпизода, изображающего воздушный бой – со стробоскопом, эпической музыкой и мультипликацией по стенам зрительного зала (видеохудожник Джеф Сагг), на сцене появляются все персонажи. Кроме Джека – об этом не говорят впрямую, но становится ясно: он погиб. Как бы замечательный артист Петер Форбс ни старался придать истории объем, размыш-ляя о том, что недолюбил сына, авторы современной версии и режиссер скрадывают драматизм. Поэт читает забавное стихотворение о том, что “Джек Абсолют снова летает”, вдова продолжает, хотя и несколько смягчившись, пошловато шутить, а к команде пилотов присоединяются двое румяных новобранцев. Жизнь продолжается. Добро победит. Женщины добьются расширения прав. А старая-добрая Англия, пусть и весьма изменится, но ее всегда можно будет найти – на набережной Темзы, рядом с мостом Ватерлоо, в Театре Оливье, каждый день до конца этого необычайно жаркого лондонского лета.

Зоя БОРОЗДИНОВА

«Экран и сцена»
№ 17 за 2022 год.