Фестиваль “DanceInversion” завершился на высокой ноте – “Лебединым озером” Анжелена Прельжокажа, одного из самых ярких и радикальных хореографов современности, предпочитающего бессюжетные балеты. Знаменитый в том числе и своими интерпретациями постановок “Русских сезонов” Сергея Дягилева, он решился пересмотреть главный балет русского классического наследия, который интерпретировали почти все его знаменитые коллеги – Джон Кранко, Кеннет Макмиллан, Джон Ноймайер, Матс Эк, Мэтью Боурн, Дада Масило, Алексей Ратманский и другие.
Переработав партитуру П.И.Чайковского и включив в нее музыку группы 79D, Прельжокаж погрузил легендарный сюжет в актуальный контекст, положив в основу своего балета тему защиты окружающей среды, сохранив при этом противостояния черного и белого, сил зла и добра. Только представлены они здесь не сказочными персонажами, а современными людьми. Ротбарт – безжалостный бизнесмен, задумавший построить завод на берегу лебединого озера, – своеобразный “злой гений” семьи нефтяного магната и его сына Зигфрида. Одетта – девушка-эколог, выступающая против губительного для природы проекта, Ротбарт (сохранивший колдовскую силу своих балетных предшественников) превращает ее в прологе в лебедя.
Начинается действие, как и в каноническом либретто В.П.Бегичева и В.Ф.Гельцера, с торжества – Ротбарт презентует отцу Зигфрида проект постройки новой буровой платформы. По сцене, как мотыльки, летают официанты с подносами, разносящие напитки и ловко, одним движением руки, с шиком застилающие скатертями столы. Танцевальная суета кельнеров и гламурные радости светской вечеринки детально прописаны хореографом, иронично передающим атмосферу корпоративной вечеринки со всеми ее приметами – welcome drink, флиртом и наведением деловых мостов. На заднике экрана мелькают мириады делящихся и умножающихся чисел. Очевидно, это – цифры ожидаемых прибылей, столь огромные, что им не хватает места в головах вожделеющих их людей.
Видеодизайн Бориса Лаббе – находящаяся в перманентном движении картинка. Спокойный пейзаж сменяется вырастающими на экране небоскребами, они начинают надвигаться на зал, визуально заполняя сцену, словно вытесняя людей и все живое. А в озерных эпизодах почти ощутимо живое дыхание природы, трепет листвы и шум ветра, всего того, что исчезнет с началом бурения нефтяной скважины.
Единственный, кто выступает против сулящего миллионы проекта, – Зигфрид. Он отправляется на озеро, где его, избитого подельниками Ротбарта, находят лебеди, среди них – Одетта, в которую молодой человек тут же влюбляется. Далее все развивается, опять же, по известной канве. Прием в доме родителей Зигфрида. Появляется Ротбарт со своей дочерью Одиллией (клоном Одетты). Очарованный красавицей в черном, которую он принимает за возлюбленную, Зигфрид дает согласие на строительство завода. В этот момент в окне, как и положено, появляется Одетта. Осознав свою ошибку, Зигфрид бросается к озеру, где уже начинают гибнуть лебеди, и Одетта среди них. Финал – трагический, как и музыка Чайковского. Погибают оба.
Прельжокаж успешно сводит сюжетные концы с концами, нанизывая сцены на стержень экологической идеи, которая для него отнюдь не политкорректный жест и не дань моде. Это читается и в хореографических характеристиках персонажей: рубленая жесткая пластика – у Ротбарта, упоенно самодовольная у “глядящего в наполеоны” отца Зигфрида. А его супруга мечется между отпрыском и мужем. В спектакле есть трио, где двое мужчин словно пытаются разорвать ее на части. С сыном у родительницы столь нежные отношения, что ее можно заподозрить в наличии комплекса Иокасты: в нежнейшем дуэте с Зигфридом в какой-то момент кажется, что маман готова покормить сына грудью. Необычайно выразителен почти что эротический дуэт родителей Зигфрида, положенный на музыку венгерского танца. Партия матери вообще проработана до мелочей. Нежность к сыну сменяется жесткостью, когда тот отказывается признать губительный проект. Но, видя, отчаяние своего мальчика, после разоблачения лже-Одетты, она снова становится ласковой и милосердной. Прощальный, рапидно растянутый, “плывущий” в темноте дуэт матери и сына – один из самых выразительных эпизодов спектакля. Как и замечательное адажио второго акта, передающее всю гамму чувств Одетты и Зигфрида, от первой искры до пробуждения чувственности. “Озерные” сцены вообще наиболее эмоциональны. Лебединые движения приближены к подлинным птичьим повадкам: лебеди ходят, неуклюже расставив ноги, вперед животом, но по-своему грациозны, когда “плывут”, а их появление напоминает выход “теней” в “Баядерке”.
Лебединые сцены изначально как бы подернуты патиной тления и умирания. Пластика птиц отражает увядание природы. Их тела покачиваются, как ветки облетающего дерева на экране, и колеблются, как воды озера. Необыкновенно красиво, печально и поэтично передана агония стаи, когда лебеди, не имеющие сил подняться, танцуют только руками и торсами. Трепещут ладони, выразительные, как надломленные стебли, прогибы корпуса прекрасны и трагичны. В финале на сцене остаются лишь их скрюченные тела.
Алла МИХАЛЁВА
«Экран и сцена»
№ 23 за 2021 год.