Умер Грэм Вик.
Поверить невозможно, нужно много раз написать и произнести вслух: если не поверишь, хотя бы осознаешь как непреложный факт.
Вик был великим режиссером: самые простые слова, вещи и факты под его руками превращались в мощнейшие зрительские эмоции, а затем – или в то же самое время – в важные мысли. Его смерть мгновенно превратилась в горе всей оперно-театральной Европы, осмыслить же эту потерю всерьез нам еще предстоит.
Вик никогда не требовал от зрителя ни основательной подготовки, ни знания тонкостей либретто или культурного контекста. Сложные умозрительные конструкции были ему не интересны, а интересны – люди и их обстоятельства. Возможно, если бы он не был режиссером, он стал бы великим врачом – диагностом или хирургом. Точность его взгляда на каждого человека, на жизнь локального сообщества или на общественное устройство в целом не перестает удивлять.
Опера, даже в самом парадном театре, куда публика приходит выгуливать меха и бриллианты, никогда не была для него гламурным или условным искусством. В Мариинском театре, ставя «Войну и мир» в 2014-м, он представил зеркало современной российской действительности. «Волшебная флейта» в Мачерате рассказывала об итальянской провинции, проблемах иммиграции и непростых отношениях с теми, кого можно посчитать «не таким» – неважно, по какому поводу. Работая над «Парией» Монюшко в Познани, Вик просил участников спектакля написать на табличках, кем они себя считают, – и держать эти таблички перед собой сначала как указание на страшный грех, а к финалу – как определение своей сущности. Опера для Грэма Вика была неотделима от тех, с кем и для кого он ее ставил, опера – способ найти путь к себе.
Оперная компания в Бирмингеме, которую он основал в 1987 году, была главным делом его жизни и главным доказательством того, что этот вид искусства не излишек, не пирожные для избалованных богатеев, а хлеб насущный для всех, независимо от благосостояния, цвета кожи, гендерного самоопределения и общественного положения. В бирмингемских спектаклях, которые игрались в ангарах, заброшенных заводских цехах, под куполом выстроенного в чистом поле шатра, и которые по сей день остаются главным образцом оперной партиципаторности, наряду с профессиональными музыкантами принимали участие жители города без специального актерского и вокального образования. От зрителей же де-факто требовалось ничуть не меньше вовлеченности, чем от перформеров. Процесс подготовки спектакля мог растянуться на год или два и сам по себе становился величайшей ценностью для всех участников. «Мы не комьюнити-опера, не образовательный проект, наша цель – не подготовить людей к восприятию Истинного Оперного Искусства. Мы и есть – истинное оперное искусство», – говорил Грэм Вик (https://muzlifemagazine.ru/gryem-vik-khoroshikh-lyudey-ne-byvaet), и его совершенно не смущал пафос высказывания, потому что свою работу он совершенно осознанно видел как миссионерскую. Недостаточно лишь поставить спектакль: важно, как именно этот спектакль изменит реальность. Двадцать лет назад в Бирмингеме сольные партии получали темнокожие певцы: в конце 2020 года Вик с гордостью рассказывал о том, что теперь это распространенная практика в Британии, и эта новая реальность – несомненная его заслуга.
Вик любил людей разными и относился к ним без снисхождения. Шествие, парад индивидуальностей – важный элемент многих его спектаклей и важный инструмент для репрезентации непричесанной реальности внутри жестко выстроенного мира спектакля. Рушить границы между сценой и залом он был мастер не только в партиципаторных спектаклях. Бирмингемская постановка «Фиделио» 2002 года смотрится ужасающе современно: ощутить себя узником и задуматься о механизмах принуждения, а главное – принятия этого принуждения, можно и через экран видеотрансляции. Финал «Идоменея» 2016 года, выпущенного в Гетеборге, а в 2018-м перенесенного в Вильнюс, объединял радостными аплодисментами жителей Крита и зрителей, превращая последних в соучастников ритуала государственной необходимости, одобряющих бесчеловечную машину.
На лучших спектаклях Грэма Вика не укрыться от сильных чувств. Смех, ужас, горе, сострадание: опера срабатывала как линза, музыка усиливала мимику и интонацию, а мизансцена отражала и умножала музыку. Оставался ли кто-то равнодушным? Возможно. Но тех, кто не закрывал глаза, вовлекался и менялся – намного больше.
Когда в 2005 году Грэм Вик презентовал свою будущую «Волшебную флейту» в Большом театре, он начал историю с горя Царицы ночи. Ее горе от потери мужа, рассказывал Вик, было так велико, что в небе образовалась дыра на месте солнца. Сегодня дыра в небе образовалась для всех, не мыслящих оперный театр без Грэма Вика. Остается пересматривать его спектакли, помнить – и продолжать менять реальность так, как с любовью к опере и людям делал он всю свою жизнь.
Татьяна БЕЛОВА
«Экран и сцена»
18 июля 2021 года.