Добропорядочные чудовища

Фото С.ПЕТРОВАЗанавес из роскошной золотистой бахромы. За ним скрывается тихая торговая улочка Вены, плотно прижатые друг к другу дома: лавка мясника с кровавыми тушами и колбасой, магазин-мастерская игрушек, в его витрине скелет уныло взирает на прохожих, табачно-журнальный киоск. Но стоит зажечься другой вывеске, и место действия меняется: пляж на Дунае или живописные предместья австрийской столицы (художник-постановщик Михаил Краменко). Здесь под звуки величественных вальсов Штрауса-младшего течет размеренная, обывательская жизнь добропорядочных бюргеров.

Никита Кобелев поставил в Театре имени Вл. Маяковского пьесу знаменитого австрийского автора Эдена фон Хорвата (1901–1938) “Сказки Венского леса”. Выбор драматургического материала – уже событие для театральной Москвы: в России этого австрийца практически не знают, тогда как для немецкоязычной Европы имя Хорвата значимо и даже символично.

Пьеса “Сказки Венского леса” была написана в 1931 году: позади – Первая мировая война, за окном – экономический кризис, на пороге – нацистская чума. Фольксштюк (Volksstueck) – так Хорват обозначает жанр своих “Сказок”, что в переводе означает пьесу с сюжетом из народной жизни с гротескно-комическим характером. Никита Кобелев создает сатирическую драму, в которой от смешного до страшного всего полшага.

Чтобы рассказать эту историю, режиссер прибегает к одному из важнейших приемов эпизации – введению рассказчика, роль которого доверяет второстепенному персонажу пьесы. Ида (Дарья Хорошилова) – “тощая, миловидная, близорукая девочка еврейского происхождения” (как обозначено в списке действующих лиц) – старательно открывает и закрывает занавес, повествует о героях или просто молчаливо присутствует на сцене.

Марианна (Анастасия Дьячук) – дочь владельца кукольной мастерской. Она молода, хороша собой, до поры до времени покорна. Мясник Оскар (Алексей Сергеев) влюблен в Марианну. Он тих, чистоплотен и религиозен. Они должны пожениться – так хочет отец Марианны (Сергей Рубеко), называющий себя Цауберкёниг (Zauberkoenig – волшебный король). Но на собственном обручении Марианна вспыхивает страстью к альфонсу и игроку Альфреду (Вячеслав Ковалев) и сбегает с ним из дома под проклятия отца. Альфред же бросает свою пассию – блондинку Валерию, состоятельную даму в возрасте (Юлия Силаева).

Через год отношения разрушены: упреки, скандалы, родившийся ребенок оказывается на попечении матери (Александра Ровенских) и бабушки (Майя Полянская) Альфреда. Дальше расставание, его побег, работа Марианны в ночном клубе, тюрьма, “неслучайная” смерть ребенка, а в финале примирение с отцом и возвращение к бывшему жениху.

Сюжет Хорвата перекликается и с Чеховым (чем главная героиня не загубленная чайка?), и с Островским (“Гроза”, “Бесприданница”), и даже отчасти с Толстым (“Власть тьмы”). Но у Хорвата персонажи – это маски. Драматург высмеивает мнимое благополучие венцев, рисует карикатуры на них и на их вечный фетиш – голубой Дунай. И если немецкий режиссер Михаэль Тальхаймер, поставивший “Сказки Венского леса” в берлинском Дойчес театре в 2013 году, представляет героев пьесы скорее жалкими и ничтожными людишками, то Кобелев видит в них реальных чудовищ.

Это только кажется, что девушка скромна и покорна, молодой человек религиозен, отец нравственен, а Дунай по-прежнему чист. Режиссер выстраивает спектакль на резком контрасте двух действий: первое рисует картину бесстрастной, ровной, какой-то вязкой жизни, словно отсутствие течения стоячей реки; второе – неожиданно резко оголяет жуткое, болезненно преступное нутро человека. Чего только стоит “преображение” серьезного и положительного мясника Оскара. После побега невесты в нем обнаруживается едва ли не маньяк. Исполнитель роли Алексей Сергеев балансирует между тихим безумием и отчаянным страданием. В его герое практически ничего не выдает изменений: лишь в волосах появляется аккуратный пробор, а интонаций касается едва ощутимая ирония. Но холодок пробегает по спинам. Да и род его занятий под стать потенциальному убийце. В последней сцене, когда Марианне становится плохо, Оскар подхватывает ее и начинает вальсировать с обмякшим телом: “Тебе никуда не деться от моей любви!”.

Отец Марианны оказывается тайным сластолюбцем (но порывающим при этом с дочерью из-за ее безнравственного поступка); бабушка Альфреда – убийцей помешавшего ей младенца; мать – забитой молчаливой пособницей, а сам Альфред лживым и равнодушным самцом. Даже Марианна не выглядит жертвой: в этой нежной девушке крылась животная, неудовлетворенная страсть, с которой она не то чтобы не смогла – не захотела бороться. И ее отчего-то не жалко. Итог всему – смерть ребенка. Катастрофа приближается, трагедия близко: смерть малыша обернется всего через несколько лет смертью миллионов невинных людей. Добропорядочные чудовища выйдут на улицы Вены и встретят в 1938 году своего фюрера.

А в спектакле студент-нацист Эрих, чью комическую (если не сказать буффонную) природу великолепно чувствует актер Михаил Кремер, будет долго целиться из ружья в еврейскую девочку Иду. Просто так, забавы ради. И снова грянет вальс. “Когда человек близок к смерти и его душа готова покинуть тело, то ее половинка медленно поднимается в небо и там слышит музыку сфер – особенную музыку” – философствует обессиленная Валерия. Величественные вальсы Штрауса – как предсмертная агония.

Светлана БАЕРДИЧЕВСКАЯ
Фото С.ПЕТРОВА
«Экран и сцена»
№ 5 за 2018 год.