Под защитой богов места

Сцена из спектакля “Рассуждения о “Весне священной”.Образ розы”. Фото Aiden HwangВ Санкт-Петербурге закончился самый старый и знаменитый отечественный смотр современного танца Open Look. Он проходил в необычном формате и в непривычное время. Традиционно все 19 лет фестиваль устраивался в конце июня – начале июля, но в этом сезоне сдвинулся больше, чем на месяц, чтобы пропустить вперед чемпионат мира по футболу. А круглую дату – 20 лет – форум отмечал скромно, по моде, которую ввели устроители многих других западных фестивалей, делая акцент на восьмерках и девятках, то есть мощнее отпраздновали девятнадцатилетие. В случае с танцевальными форумами мощнее – значит с большим количеством приглашенных коллективов из Европы и длинным списком команд из всех уголков России.

Двадцатый Open Look стремился к иному – бессменный руководитель фестиваля Вадим Каспаров пригласил в Петербург три зарубежные компании, которые не то что никогда не приезжали в северную столицу, но стали открытием для всей России. Другие события происходили по заданной схеме – фестивальные премьеры российских хореографов, дефиле педагогов (Open Look это еще и летняя школа) и показы лучших работ, созданных в прошедшем сезоне отечественными перформерами. Значительная часть событий фестиваля проходила на площадках Новой сцены Александринского театра, где Open Look уже три года является резидентом. Однако, освоившись в удобных black box’ах, некогда “бездомный” фест уже вырывается “из коробки”, и четыре спектакля играются в новых местах.

Открывался фестиваль на Семеновском плацу – нынешней Пионерской площади – бесплатным уличным перформансом Дмитрия Мелкина “Лес”, который является копродукцией студии Low Tech и Мастерской Дмитрия Брусникина. Из-за трагической смерти руководителя спектакль мог отмениться, но артисты приняли решение приехать в Петербург и выступить на культовой площади в память об Учителе. В основе проекта лежит текст московского философа Владимира Бибихина “Лес”, посвященный материи. Артисты, позиционируя себя как “современные люди с пост-экологическим сознанием”, вспоминали “себя лесных”, взаимодействуя с естественными фактурами: бревнами, листьями, песком и камнями. Но сыгранный в Петербурге в специфическом месте, “Лес” прогнулся под давлением genius loci. В XIX веке на плацу состоялась гражданская казнь над петрашевцами, здесь же были повешены народовольцы. В спектакле есть момент, когда его участники собираются попариться в бане. Клубится дым, поднимается в воздух белая льняная рубаха, субтильные мальчики и девочки прыгают с одной импровизированной ветки на другую, парят и “упадают” на руки друг другу. Однако когда они берутся за топоры, нежная пластическая идиллия сворачивается, и через пару мгновений за дымным облаком уже орудуют Родионы Раскольниковы. Перформанс сразу утрачивает свою почвенническую наивность, а заодно оправдывает надежды как толковый site-specific-спектакль, который можно играть в разных местах и получать самый неожиданный результат.

Следом за “брусникинцами” – уже в помещении ТЮЗа имени А.А. Брянцева, венчающего Пионерскую площадь – артисты Корейской национальной компании современного танца показывали “Рассуждения о “Весне священной”. Образ розы” в хореографии Ан Сынсу на музыку Ким Кен Ен. Здесь стоит сделать отступление о корейском балетном чуде, происходящем у нас на глазах. В отличие от Европы и, в общем, Америки, где престиж профессии танцовщика очень снизился – родители не хотят отдавать детей в балет, особенно мальчиков, занятия танцами рассматриваются лишь как тренировка для правильной осанки – в Южной Корее в балет идут учиться красивые и благополучные дети. В труппе, приехавшей в Петербург, все как на подбор тонкие, высокие и с хорошей балетной подготовкой. Хореографию Ан Сынсу можно назвать неоклассикой, она вступает в диалог с contemporary dance и национальным корейским танцем. Все па и движения, которые артисты делают ногами, – балетные, а вот руки работают совсем в другой движенческой культуре, заимствованной у представителей флоры и фауны. Человек запрограммирован от рождения на растительную пластику, когда у тебя тело гибкое, как лук, и острое, как стрела, но стрем-ление к познанию сильно меняет дело – новые техники приносят проблемы. На столкновении двух моделей хореограф и строит свой спектакль. Сиссоны и арабески не срастаются с барабанным ритмом, а участие гармонизирующих танец струнных не предусмотрено – вместо них “вякающие” и “стонущие” духовые.Сцена из спектакля “Лес”. Фото Т.ЮДИНОЙ

Ан Сынсу вводит сюжетную интригу – конфликт между патриархальным племенем и свободными амазонками, они, превращаясь в неземной красоты цветы, в конечном счете подчиняют себе прямолинейных соперников. Опасаясь, что спектакль будет иметь нечто общее с драмбалетом, корейский хореограф вуалирует историю музыкальными вставками, когда внимание зрителя держит статика, а не движение. Эти приемы внедрения инструментальных или вокальных соло в танцевальный перформанс характеризуют корейский contemporary dance. Летом 2017 года на Чеховском фестивале выступал коллектив “Современный стол” со спектаклем “Даркнесс Пумба”, где тоже имелись магнетизирующие вокальные номера, перебивающие танцевальное впечатление. И это не фольклорное направление, характерное для многих азиатских трупп современного танца, это именно южно-корейское ноу-хау.

Свои новинки показывал Дом танца “Каннон Данс”, являющийся ровесником фестиваля и имеющий общих с ним “родителей” – руководителей Open Look Вадима и Наталию Каспаровых, пионеров петербургского контемпорари. Абсолютный лидер сезона 2018–2019 – “Гроза” Ксении Михеевой, постав-ленная в Доме танца. У Ксении богатый опыт перформера, выросшего в репетиционных залах и на мастер-классах лучших западных и отечественных практиков и теоретиков современного танца, хорошая на-

смотренность мирового танц-репертуара. Используя некоторые узнаваемые клише из культовых работ предшественников, Михеева строит свои собственные миры. Новая “Гроза”, родившаяся вслед за мистериально-лубочной “Грозой” Могучего–Маноцкова в БДТ, в начале описывает жестом и звуком (саунд-дизайн – Марина Орел) характеры драмы Островского, а затем аккуратно сбрасывает, как сказочная лягушка, свою “шкурку”, и продолжается уже как история про убийство на бытовой почве.

Если российские хореографы часто слишком зациклены на сюжете и драматических деталях, то израильтяне всегда играют с движением – и так мастерски, что магнетизируют воздух. Израиль славится многочисленными компаниями современного танца, и среди них почти нет среднестатистических по качеству трупп. Компания Vertigo привезла свою визитную карточку – перформанс “Феникс” в хореографии Ноа Вертхайм. Красивая метафора, как обычно у израильтян, связана с кочевой особенностью их бессмертного государства, хотя сами танцовщики объясняют происхождение названия спектак-ля просто, по-бытовому. Каждый раз за несколько часов до начала представления они строят под открытым небом шатер из балок и насыпного (песок, торф) пола. Пользуются теплым светом фонарей и “включают” холодные звезды. В Петербурге они возводили свой Израиль во дворе Юсуповского дворца, того самого, где сто лет назад решались судьбы российской государственности. В какой-то мере этот “Феникс” является реп-ликой бежаровской “Жар-птицы”, но он сделан по законам contemporary dance с его сжатиями (contractions) и расслаблениями (releases) мышц всего тела. Танцевальный вихрь, взмывающие в воздух тела, мягкая торфяная пыль, внезапные остановки, опасные поддержки, падения, касания тел, подзаряжающие друг друга духовным и физическим топливом, и все равно смерть, после которой грядет возрождение. Один час танца как модель мира, описанного в Библии, и модель государства-феникса – его артисты-солдаты будут до последнего защищать и в случае гибели разбирать на детали и уносить с собой в другое место, чтобы однажды вернуться и все вернуть.

В последний день феста педагоги устроили великолепный “Учительский гала-концерт”, где показывали свои импровизации. А педагоги из Великобритании и Испании – дуэт “Humanhood” Джулии Роберт Парес и Руди Коула – показали целый спектакль “Зеро”, в котором, несмотря на присутствие в названии компании слова “человеческий”, станцевали “космическое путешествие” двух влюбленных богов. Часть их “зависаний” в воздухе была организована светом – один танцовщик, скрытый в темноте, поддерживал другого, но казалось, будто тот парит. Они отчаянно стремились куда-то, и когда воздух стал невозможным для дальнейшего существования, исчезли, растворились, а потом артистично материализовались, воскресли, и понеслись по небесам дальше, оставляя позади в раздумьях более конвенционально мыслящих перформеров. Фестиваль для того и существует, чтобы смотреть, удивляться и учиться.

Екатерина БЕЛЯЕВА

  • Сцена из спектакля “Рассуждения о “Весне священной”. Образ розы”.

Фото Aiden Hwang

  • Сцена из спектакля “Лес”. Фото Т.ЮДИНОЙ
«Экран и сцена»
№ 17 за 2018 год.