Анатолий Васильев поставил в “Комеди Франсез” спектакль “Музыка, Вторая музыка (1965–1985)” по пьесе Маргерит Дюрас. Премьеру сыграли в середине марта на сцене театра “Вье Коломбье”, второй площадке дома Мольера. С актерами Флоранс Виала и Тьери Ансисом, исполнившими главные роли в этой пьесе на двоих, Васильев уже работал при постановке мольеровского “Амфитриона” в 2002 г. Первый вариант “Музыки” был написан и поставлен в 1965 году. С тех пор в течение многих лет, как признавалась сама Дюрас, персонажи этой пьесы не отпускали ее, их голоса постоянно всплывали, все продолжая свой диалог. В 1985 она досочинила финальный кусок, назвав свой новый текст “Вторая музыка”, и сама же взялась за его постановку. К этой окончательной редакции обратился теперь и Анатолий Васильев (пьеса переведена на русский Натальей и Сергеем Исаевыми).
Вот сюжет пьесы в изложении автора: “Это люди, которые любили друг друга и расстались. Они еще молоды. Им всего по тридцать-тридцать пять лет. Несомненно, начитаны. Несомненно, при дипломах. Были и остались хорошо воспитаны… Благонамеренны – поступили как надо, женились, устроились, но потом дурные силы страсти вырвали их друг у друга… И вот они в Эвре, проходят заключительный акт расставания – суд и развод. Они так и не знают, что же с ними тогда случилось… Всю летнюю ночь они рядом, в “Отель де Франс”, без единого поцелуя. Я заставляю их говорить часами и часами. Ни для чего, только чтоб говорить. В первой половине ночи они говорят в тоне комедии, спора. Во второй половине ночи уже нет, они возвращаются в единое состояние безнадежной любви”.
Предлагаем вашему вниманию фрагменты из рецензии на спектакль французского критика и писателя Жана-Пьера Тибода, опубликованной в его блоге “Балаган”.
Пространство одновременно замкнутое, но громадное и продуваемое насквозь, до самой клетки с голубями, которая опускается сверху, подчеркивая каждый поворот действия. Под довольное воркованье, доносящееся оттуда, идет все представление. Пространство совсем не реалистическое, нарочито символическое, ироничное, игровое, вселенское, вымышленное на каждом этапе спектакля. И как не увидеть в этой птичьей клетке перекличку между двумя голубками: с эмблемы театра “Вье Коломбье” (“Старая голубятня”), его создателя Жака Копо и чайкой московского Художественного театра, где в 31 год Анатолий Васильев поставил свой первый спектакль.
Васильев отобрал двух актеров, Флоранс Виала и Тьери Ансиса, чтобы они сыграли Анн-Мари Рош и Мишеля Ноле, пару из “Музыки”, встречающуюся в холле провинциальной гостиницы на севере Франции накануне своего развода. Герои не виделись несколько лет, время прошло, но прошлое по-прежнему владеет ими, жившая в них любовь тлеет, а неожиданное открытие – обоим, оказывается, хотелось повидаться – еще больше раздувает ее.
Анн-Мари и Мишель разжигают этот огонь, он влечет друг к другу пару актеров, заряженных, как магниты. Он доходит до нас волнами, короткими порывами, вызванный силой взглядов, охваченных пламенем тел, вспышками слов, множеством мельчайших ощущений, рассеянных в неспешно текущем времени, с конца дня до первых лучей солнца, где тишина красноречивей слов. Дюрас настойчиво повторяет: “Молчание длится целую минуту” (“Музыка”), “очень долгое молчанье” (“Вторая музыка”). И Васильев воздает ей – и насколько! – должное.
Будучи специалистом в области химии человеческих недр (а именно это и интересует его в актере – глубинная сущность, а не искусство нравиться), он по-особому оркеструет слово среди этих говорящих пауз. Лишь миновав этот глубинный слой, приходя издалека, слова расцветают на губах у актеров; порой они неудержимо срываются, как лошади, которых долго не выпускали из загона и вдруг бросили уздечку. Две винтовые лестницы, на которые безо всякой внешней необходимости, повинуясь лишь ритмическим всплескам, взбегают актеры, создают круговое движение по вертикали и служат как бы подзарядкой для тел, голосов и взглядов в этой бесконечно возобновляемой игре появлений-исчезновений, на первый взгляд кажущейся повторением. <…> Магия круговых движений, составляющих нерв спектакля <…> И такие же круговые движения в сфере звука. Начать хотя бы с назойливо возвращающейся темы из “Каравана” в исполнении оркестра Дюка Эллингтона или с волн то и дело повторяющейся музыки. Реплики, смех возвращаются, повторяются, но по-разному.
То, что обоим актерам в течение репетиций пришлось преодолевать не без труда (а в день премьеры это еще немного чувствовалось), стало для них уникальным опытом, ускоренным курсом истории театра, погружением на глубину, где смутное, темное, неясное приводит к некому мощному солнечному свечению, к рассвету, которым завершается спектакль. Васильев лишает актеров равновесия, чтобы содрать с них шкуру привычек, автоматических действий, слов. То же самое он проделывает и со зрителем. Сказать, что Флоранс Виала и Тьери Ансис достигают в этом спектакле вершины своего мастерства, будет недостаточно. Со скромностью и упорством, что отнюдь не исключает беспокойства и чувства растерянности, они идут теми безумными, непредсказуемыми дорогами, на которые их увлекает за собой грандиозный Анатолий Васильев. Дюрас (в книге “Писать”): “если бы можно было знать заранее, что напишется, никто бы никогда не писал. Не стоило бы труда”. Замените “писать” на “играть” или “ставить” – суть не изменится.