«Тартюф» Мольера – больше не комедия. Отказ режиссеров от чистых жанров добрался и до французской классики. Евгений Писарев, считающийся специалистом как раз-таки по искрометным комедиям, представил на основной сцене Театра Наций «Тартюфа» как «драмеди»: драму с элементами комедии, где слышен даже не смех, а смешки сквозь слезы. Для постановки взят недавний перевод Сергея Самойленко – пестрый, местами высокопарный и поэтический, местами прозаический с участием слов-паразитов, слэнга, жаргонизмов, которые здесь совсем не режут слух: ведь их произносят современные люди, живущие в узнаваемых интерьерах, носящие известные бренды и обладающие понятными нам привычками включать телевизор для фона или без конца заглядывать в телефон.

Семья Оргона (Игорь Гордин) – наши современники, французские буржуа, проживающие в двухэтажном доме с отделкой в модном стиле минимализм (художник-сценограф – Зиновий Марголин), – окружена до поры незаметной армией прислуги (обозначена как клининг), появляющейся из ниоткуда в ту же секунду, как хозяева покидают помещение. К слову сказать, эти «перебивки» здорово скрепляют сцены и не дают спектаклю потерять темпоритм, порой даже наоборот, помогают набрать энергию.

За идеальным порядком следит андрогинное и даже инфернальное существо Дорина (Анастасия Лебедева), иногда переводящая стрелки на настенных часах с таким видом, будто вершит судьбами. Она и пытается ими вершить, и ее поначалу, как ни странно, слушаются. При том, что в этой семье никто ни с кем по большому счету не считается. Кажется, они так существуют давно и к подобным отношениям привыкли. Никто ни к кому не лезет с советами, лишь мать Оргона, достопочтенная бабушка Пернель (Ольга Науменко) еще способна выдать монолог о том, как кому следует жить, на что невестка (Аня Чиповская) с натянутой улыбкой покивает ей в ответ.

Утро. Не так, чтобы раннее. Но брат жены Оргона Клеант (Денис Суханов), околачивающийся в чужом богатом доме эксцентрик-диссидент уже – или все еще – попивает вино и предлагает налить племяннику Дамису (Глеб Шевнин), нахальному задире, расхаживающему по дому, словно наследный принц. Его сестра Марианна (Мила Ершова) – типичная старшеклассница, которая не вылезает из телефона, на ходу записывает рилсы и затыкает уши наушниками, чтобы избавиться от всех членов семьи разом. Ей уж замуж невтерпеж, благо неподалеку есть Валер (Даня Киселев), мальчик из такой же благополучной семьи, поэтому партия всеми одобряется. Казалось бы, странно, что девочка стремится к замужеству, не успев окончить школу, – это совсем не в духе времени, но если учесть, что перед глазами Марианны маячит образ приемной матери, то выбор траектории жизни становится понятен. Жена Оргона – Эльмира – красивая скучающая женщина, расплачивающаяся за безбедность своей молодостью. Ее легко было бы счесть бывшей содержанкой, тогда ее борьба с Тартюфом (Сергей Волков), приживалом, молящимся с утра до ночи в своей маленькой комнатенке, становилась бы объяснимей. Но намеков на это режиссер не делает. Больше других беспокоит угроза, исходящая от Тартюфа, Клеанта и Дорину. У них своя, неведомая, хоть и поддающаяся догадкам, зона интересов. Конкурентов не любят.

Оргон одержим Тартюфом. Он с умилением перечитывает его высказывания, бережно заносимые в блокнот, хранящийся у сердца. Он мягкой поступью крадется к двери его комнаты, благоговейно поглаживает ее, оставляя на ручке картонный пакет, который высунувшаяся чуть позже рука по-хозяйски умыкнет. Подарок ли это, привезенный из командировки? Или Оргон выполняет поручения нахлебника? Неважно. Оргон поклоняется Тартюфу, верит в него как в сошедшего с небес Бога, до которого дотянуться невозможно, но стараться должно. Хозяин семейства и дома мечтал бы быть таким, как Тартюф, – не нуждающимся ни в чем земном и ни от чего земного не зависящим. Свободным и безгрешным, олицетворением всех христианских добродетелей.

На роль Тартюфа Евгений Писарев выбрал Сергея Волкова, увидев его на репетициях так и не вышедшего в Театре имени Евг. Вахтангова спектакля «Идиот» в режиссуре Юрия Бутусова. Мольеровский обманщик, по замыслу Писарева, – это «Мышкин наоборот», не «положительно прекрасный» человек, но человек, старающийся им быть и продвинувшийся в этом деле куда дальше, чем Оргон. В конце концов, ему не нужно содержать семью, поэтому есть время на молитвы и силы на аскетическое существование. Его святость не притворная, он не плут и не ловелас, каким принято его видеть и играть. Тартюф у Волкова– человек, обуянный идеей святости, которая разбивается о встречу с такой же молодой и, по сути, одинокой, как он, красивой женщиной. В сцене признания Эльмире он сидит неподвижно, уставившись в пол, через силу выдавливает из себя слова любви, о которой, кажется, и правда, доселе ничего не знал.

Любовь – искушение, которое Тартюф не в силах преодолеть. Любовь как первый шаг в бездну. Вот такой он максималист: либо в рай, либо в ад. С каким воодушевлением Тартюф проповедовал воздержание, с таким же пылом он готов развязать себе руки. Подстреленный любовью, он поддается и гордыне, хотя и не сразу. Оскорбленный Дамисом, снимавшим на телефон его объяснение Эльмире в любви, Тартюф заявляет Оргону о прощении, хотя и не препятствует изгнанию юноши из дома. А вот унизительное разоблачение принимает близко к сердцу. Правда, и сам он уже находится на следующей ступеньке длинной лестницы вниз. Его порыв добраться до тела Эльмиры – не любовная страсть, а какой-то холодный расчет, ведь после признания должно быть какое-то действие, но какое, ему самому пока до конца не понятно. Но раз уж пошел, то иди до конца. И последующие предательство и захват дома – тоже туда, вниз по накатанной.

Финальная сцена, в которой, словно Бог из машины, возникает образ «короля Франции», чье выступление в парламенте, как по заказу, транслируют по неугасающему телевизору, должна бы расставить все по своим местам: плохого Тартюфа уводят в тюрьму, хорошие члены семейства остаются в родном гнезде. Но не тут-то было. В самую последнюю минуту Оргон бросается в объятия своего падшего кумира, главной опоры в жизни и единственного собеседника и слушателя. В этом небедном доме, полном людей, называемых семьей, он остается один на один с самим собой и с той пустотой, которую никто не хочет помогать заполнить.

Антонина ШЕВЧЕНКО

«Экран и сцена»
Декабрь 2024 года.