Минувший сезон стал для Нижегородского государственного академического театра оперы и балета имени А.С. Пушкина временем обновления. Театр, долгие годы живший анахоретом вдали от суеты большого оперного света, с приходом новой команды во главе с Алексеем Трифоновым резко поменял вектор развития и сделал ставку на неожиданные репертуарные решения. Теперь на двух его площадках – в привычном многим поколениям нижегородцев доме на улице Белинского и в новом Концертном пакгаузе на Стрелке идут произведения, которые не звучат больше нигде в России – или почти нигде.

Проверка Разочарованием

Первая же постановка сезона 2023–2024 – оратория Генделя «Триумф Времени и Разочарования» – в любом случае стала исторической вехой. Это одна из первых копродукций двух отечественных культурных институций – пермского Дягилевского фестиваля и Нижегородского театра оперы и балета. Параллельным курсом шла московская «Новая опера», готовившая своего «Летучего голландца» совместно с Пермским театром оперы и балета. Идея сотрудничества региональных театров, долгие годы витавшая в воздухе, наконец стала реальностью.

«Триумф Времени и Разочарования» в постановке Елизаветы Мороз сначала был показан в Перми, а затем перекочевал на берега Волги вместе со всем звездным исполнительским составом, в который вошли певцы Диляра Идрисова, Яна Дьякова, Андрей Немзер и Сергей Годин, а также оркестр Нижегородского театра оперы и балета La voce strumentale под управлением Дмитрия Синьковского. Оратория Генделя не создавалась в расчете на сценическое воплощение, но для режиссерского театра XXI века это, может быть, даже кажется плюсом, поскольку дает возможность выстроить сколь угодно сложную конструкцию поверх музыкального текста. Дискуссия, в которой Красоте и Наслаждению оппонируют Время и Разочарование (хотя точнее было бы перевести итальянского слово Disinganno как «утрата иллюзий»), разворачивается в спектакле как серия сцен, каждая из которых могла бы стать законченным этюдом. Не успев понять правила одной игры, мы уже включаемся в следующую. Спектакль, по-барочному перегруженный подробностями (как режиссерскими, так и сценографическими), заканчивается форменным апокалипсисом: Красота, побежденная аргументами Времени, саморазрушается и добровольно укладывается в гроб, чтобы отправиться в печь крематория.

Столь мрачной сценической картине оппонирует музыка Генделя, в которой, конечно, тоже есть порция яда, но не в столь значительной дозировке. Ее красота, которую никуда не спрячешь, предлагает нам относиться к течению времени если не флегматично, то хотя бы без пафосного отчаяния.

Потерянный Эдем

Еще один репертуарный раритет, появившийся в прошлом сезоне в афише театра – «Похищение из сераля» (хотя в этом случае нижегородцы не одиноки, «Сераль» идет и в театре «Санктъ-Петербургъ опера»). Премьера, также состоявшаяся в Концертном пакгаузе на Стрелке, стала первой постановкой зингшпиля Моцарта в Нижнем Новгороде. Что неудивительно: произведение не входит в круг общеупотребительных моцартовских названий и за пределами немецкоязычных стран идет, что называется, «в ограниченном прокате». Виной ли тому языковой барьер (зингшпиль содержит разговорные диалоги на немецком языке)? Вряд ли только он, ведь устроенная схожим образом «Волшебная флейта» стала мировым шлягером. Скорее дело в инерции, да и в отсутствии понятного ключа, которым можно открыть внешне банальный сюжет.

Моцарт писал «Похищение из сераля» в счастливый период своей жизни, готовясь к женитьбе на Констанце Вебер. Такое же имя носит главная героиня зингшпиля, волей судьбы оказывающаяся в гареме восточного владыки паши Селима. Там ее находит влюбленный в нее Бельмонте. Попытка бегства пресечена, но благородный Селим отпускает влюбленных в родные края. Вот собственно, и все, если не считать некоторых деталей. И именно на этих деталях, в которых кроется суть, строят свою версию событий режиссер Екатерина Одегова и драматург Михаил Мугинштейн.

Сценограф Этель Иошпа создает на сцене образ Острова-Эдема. Гиперболизированные соцветия свидетельствуют о плодородии и позволяют надеяться на то, что жизнь на благословенном острове безоблачна и прекрасна. С самого начала, однако, мы сталкиваемся с героем, недовольным своим положением, – смотрителем сада Осмином. Он не настолько низок, как персонаж «Волшебной флейты» Моностатос, но тоже выбивается из представлений о моральном кодексе строителей райского счастья.

Интересно, кстати, проложить и остальные параллели между героями «Сераля» и «Волшебной флейты»: Бельмонте – Тамино, Констанца – Памина, слуга Бельмонте Педрильо – Папагено и, наконец, паша Селим – мудрец Зарастро. Это сопоставление позволяет обнаружить несколько важных сюжетных узлов: в частности, подумать над тем, почему Констанца не так уж сильно стремится убежать с любимым домой. Ее колебания заметны невооруженным глазом и сразу становятся поводом для ревности Бельмонте.

Премьера «Похищения из сераля» собрала первоклассный ансамбль певцов, центральной фигурой которого стала Надежда Павлова. Именно ее героиня – наиболее загадочная фигура во всей истории. Есть какая-то тайна в том, что произошло с Констанцей на волшебном острове. Совершенно очевидно, что часть ее сознания остается во власти волшебника Селима. А сам паша вовсе не появляется на сцене: его голос доносится откуда-то с неба, что делает его фактически местным божеством. Но – таков моцартовский парадокс – женщина может оказаться даже более сложным и непонятным существом, чем все мудрецы и волшебники.

Постановщики спектакля создают густо насыщенное смысловое поле, в котором каждый зритель должен сам искать ответы на разбросанные по игровому пространству загадки. И, похоже, ответы будут разными для разных людей. Кто-то остро прочувствует мощную чувственную волну (Моцарт, как обычно, полон эроса), кого-то заденет вечный парадокс добровольного отказа от Рая, кто-то, наконец, отпустит себя на волю музыкальной стихии: оркестр La voce strumentale под руководством Дмитрия Синьковского трактует моцартовский стиль как смелый шаг с территории барокко к новым рубежам.

«Легкий» Вайнберг

Еще две нижегородские премьеры возвращают в репертуар два надолго выпавших из поля зрения театров произведения Мечислава Вайнберга. Музыка этого композитора сегодня звучит во всем мире, но из его театрального наследия востребованными оказались преимущественно сочинения с трагическими сюжетами: «Пассажирка», «Портрет», «Идиот» (последняя из названных опер только что с успехом прошла на фестивале в Зальцбурге). В Нижнем Новгороде обратились к «легкому» Вайнбергу, поставив за один сезон балет «Золотой ключик» и оперу «Любовь д’Артаньяна».

Оба спектакля могут служить удачными примерами свежего взгляда на хорошо известные сюжеты – взгляда, лишенного буквоедского занудства, но уважительного по отношению к автору. В «Золотом ключике» хореограф Алессандро Каггеджи и художник Сергей Илларионов (он же оформил «Триумф Времени и Разочарования») нафантазировали современный виртуальный мир, в который попадает ведомый любопытством Буратино. Его искусителями оказываются даже не Лис с Кошкой, а витающая в этом дивном новом мире идея вседозволенности, свободы от любых ограничений. Новая версия приключений Буратино вышла несколько сумбурной, но обаятельной – во многом благодаря партитуре Вайнберга. Изящество, дансантность – не так часто приходится применять эти слова по отношении к музыке XX столетия. И не так часто дирижер оказывается одним из главных героев балетной премьеры. Федор Леднёв таковым, безусловно, стал. И, что важно, он продолжает приезжать на спектакли текущего репертуара, несмотря на свою сегодняшнюю востребованность.

Столь же примечательной оказалась работа Ивана Великанова, дирижирующего оперой «Любовь д’Артаньяна». В его интерпретации есть и легкость, которая необходима музыкальной комедии, и чувство стиля (в этом сочинении композитор иронично перемешивает приметы различных музыкальных эпох, совмещая зачастую несовместимое). Постановка Игоря Ушакова также предлагает публике игру со временем. Действие начинается на репетиции в некоем провинциальном театре, в начале или середине 1970-х годов (об этом красноречиво говорят костюмы героев, несколько шаржировано воспроизводящие моды тех лет). Постепенно оно переплетается с сюжетными мотивами романа Дюма, все шире раздвигая рамку «театра в театре». Костюмы, разработанные модельером Леонидом Алексеевым, становятся все более роскошными, а декорации, выполненные по эскизам известного живописца Валерия Кошлякова, как будто обрастают по ходу спектакля дополнительными элементами, переводящими их из эскизной графики в трехмерный мир, – хотя это как раз иллюзия, подсказанная эмоциями. Напряжение растет, игра незаметно становится жизнью, чтобы в конце концов снова обернуться театром. В финале все герои, расступившись в стороны, наблюдают за балетной парой, словно случайно попавшей на сцену из какой-то совсем другой истории – наверное, той, которая будет рассказана в следующий раз.

Дмитрий АБАУЛИН

«Экран и сцена»
Сентябрь 2024 года.