В лондонской Royal Academy of Arts открылась выставка-ретроспектива Марины Абрамович. Парадокс в том, что большинство ее перфомансов задуманы так, что их невозможно превратить в экспонаты. Работы Абрамович – это обмен эмоциями, взаимодействие в режиме “здесь и сейчас”, приглашение к соучастию. Но первый же зал разводит художника и зрителя по разные стороны – перформанс The Artist is Present (2010) представлен фотографиями, развешанными друг напротив друга: на одной стене – кадры с лицом Абрамович, на другой – с лицами посетителей нью-йоркского MoMA. Они как будто снова смотрят в глаза художнице, а мы созерцаем их молчаливый разговор. Но только кадры статичны, никто не моргнет, не отвернется, не просидит час или не уйдет спустя минуту, не выдержав пристального взгляда. Отсутствие темпоральности ломает суть этого перформанса.

Другая ключевая особенность работ Абрамович – ее личное присутствие. В течение дня на выставке показывают перформансы, воплощаемые другими артистами – например, в “Обнаженной со скелетом” (2002/2005/2011) на похожем на алтарь подиуме лежит девушка, а сверху на ней – реалистичный муляж скелета. Она, как и ее коллеги по ре-перформансам, аккуратно и сосредоточенно выполняет все, что положено, но в этом отсутствует соучастие – не они создавали идею, не они наблюдали за ее превращениями, не они спорили и не они вносили коррективы. Если смотреть достаточно долго, можно заметить отличие оригинала, представленного на видео, от старательно воспроизведенной копии: в какой-то момент дыхание Абрамович становится тревожным, скелет на ней начинает дрожать. Нынешняя же девушка дышит ровно, спокойно и кажется отстраненной, едва ли не безразличной – это она приближается к смерти, а не мертвый оживает.

“Ритм 0” (1974) – один из самых известных перформансов Абрамович – представлен в виде слайд-шоу: мелькают любопытные, встревоженные, раздраженные лица зрителей. Перед экраном – длинный стол, на котором разложены предметы, идентичные использованным тогда, но трогать их запрещено. Нежную легкость пера, скользкую пластмассу зеркальца, холодное железо цепей – нельзя ощутить, можно только вообразить. Также как можно лишь вызывать в памяти запах крови, которую отмывала Абрамович с горы говяжьих костей – перформанс “Балканское барокко” (1977) представлен компактной инсталляцией и тремя большими видеоэкранами. Из соседнего зала слышится запись тягучего голоса художницы, поющей грустные народные песни.

В “Imponderabilia” у дверей стоит молодая обнаженная пара. Проход в зал узок, посетители неизбежно касаются тел, смущенно улыбаясь или скромно отводя взгляд. Им, как и в 1977 году, нужно выбрать, повернуться лицом к мужчине или к женщине. Но в 2023-м есть еще один вариант: можно остаться классическим музейным зрителем, просто зайдя через другую дверь.

Этот ре-перфоманс – часть выставки, посвященная созданным совместно с Улаем (1943-2020) перформансам. Сейчас, после его смерти, эти фотографии и видеозаписи сложились в хронику любви – может быть, против желаний авторов. Сложная, болезненная, откровенная история представлена в ранних их работах и вплоть до встречи-расставания на Китайской стене (“Поход по Великой стене”, 1988). Вот они сплелись волосами, смотря в разные стороны – и этот узел уже никогда не разорвется (“Отношения во времени”, 1977), вот дают друг другу хлесткие пощечины – Улай жмурит глаза за мгновение до удара, Абрамович – через мгновение после, и так будет всегда (“Свет/тьма”, 1977). Они истошно кричат, они, задыхаясь, перехватывают чужое дыхание – но у них не закончится кислород (“ААА-ААА”, 1978, “Вдох/Выдох”, 1979). Уже нет того волнения, охватившего первых зрителей, сомневающихся, дрогнет ли рука мужчины, пронзит ли стрела сердце женщины (“Энергия покоя”, 1980). Теперь можно любоваться этими смелыми, страстными людьми, так безгранично доверяющими друг другу.

Многие перформансы Марины Абрамович “вошли в учебники” истории искусств – их знают не только по личному опыту, но по фотографиям и пересказам. За полвека творческой работы она сместила множество границ, расширив территорию для следующих художников. Те принялись энергично ее осваивать, и уже как должное стал восприниматься риск художницы, которому она неоднократно себя подвергала, теряя сознание, сжимая зубы от боли и превращая ее – раз за разом – в любовь. Сейчас некоторые ее работы, взятые по отдельности, видятся только как концепт – умом, не сердцем. Но просмотренные подряд, ее перформансы на каком-то физическом уровне напоминают, что человек способен на почти беспредельную жестокость и, вместе с тем, на сочувствие, милосердие, примирение.

Марина Абрамович стала первой женщиной, чья персональная выставка проводится в Royal Academy of Arts. Значит, еще одна граница передвинута.

Зоя БОРОЗДИНОВА

«Экран и сцена»
№ 19-20 за 2023 год.