Андрей Болконский возвращается с войны

Фото А.ПЕТРОВА
Фото А.ПЕТРОВА

Александр Плотников поставил в краснодарском Молодежном театре спектакль “Афазия”. По фрагментам “Войны и мира” – так значится в программке. Это рассказ о семье Болконских в Лысых Горах. А вернее, о том, как мы читаем классику и вообще книги. Автофикшн режиссера, выступающего здесь и драматургом, работает как метод интерпретации романа. Произведение искусства оживает лишь тогда, когда мы понимаем, в чем оно – про нас. Что мы Гекубе, и что нам – Гекуба.

Лирический герой спектакля Сашенька вспоминает, как его бабушка Нина читала “Войну и мир” вслух дедушке Вите – разбитому инсультами ликвидатору Чернобыля. Детские впечатления накладываются на текст и взаимодействуют с ним. Это наложение литературной и личной историй оказывается подкупающе близко.

Соавтором режиссера стал художник Константин Соловьев, автор уже третьей сильной работы на краснодарских подмостках (до этого были выпущены “Космос” и “Двойник” в Театре драмы). Он раскидал по сцене – поначалу мерещится, что неупорядоченно – детали быта: слева недоуложенный паркет (именно на нем сделал первые шаги Сашенька), справа квадратный подиум со старым телевизором, креслом и токарным станком, сзади фотофон-пейзаж. Все эти предметы, от изысканной козетки до серой раскладушки, помогают прочувствовать, как течет обратимое время. Потому что Андрей Болконский все время возвращается домой с очередной войны.

Литературная основа спектакля состоит из чередования монолога Сашеньки, рассказывающего о себе и своих близких, и реплик персонажей романа. Диалоги Льва Толстого режиссер сокращает, обнажая чувства героев в рваной, фрагментарной речи. Все вместе воспринимается как сложно устроенная поэзия, порой доходящая до крика – от нестерпимой боли. Звучит и музыка: спектакль начинается с перебора укулеле и обыкновенной гитары, а дальше – саксофон княжны Марьи, пианино Лизы, ударные старого князя. Ритмические отбивки действия – групповые фотографии семьи Болконских.

История двоится, двоятся герои. Сашенька читает свое повествование, сидя в кресле под мягким светом торшера: эту роль совершенно без пафоса играет Алексей Суханов, предельно достоверный в интонациях.

А вот Сашин дедушка Витя, поначалу почти бездвижный, почти безъязыкий (ведь афазия), – надев бирюзовый бархатный камзол, оказывается старым князем Болконским, неизменно убежденным в своей правоте. Дмитрий Морщаков играет переход от беспомощного инвалида к язвительному князю точно, без ощутимых швов. Дедушка, пораженный болезнью, жалобно произносит что-то, что умеют расшифровать только близкие: “гага бои” – душа болит. А князь, ослепленный собственными идеями, не слышит родных. Так, в замечательной комической сцене он учит княжну Марью (Полина Шипулина) геометрии, не замечая, что та ничего не понимает, и в то же время не обращает внимания на умницу Лизу (Виктория Кузнецова), привыкнув считать, что она – несмышленое дитя. Череда инсультов старого князя, переживающего потрясения, уравнивает его в бессилии с дедушкой Витей, сплавляет двух героев в один образ.

Сдержанную интеллигентную бабушку Нину играет Светлана Кухарь; она не только инженер по профессии, но и тайный демиург этого мира: сама проектирует паркет, печет по ночам идеально ровные торты, по сорок минут играет гаммы, а после смерти дедушки строит в деревне диковинный бетонный дом. А кроме того, семнадцать лет ухаживает за своим изнуренным болезнью мужем, и забота эта пропитана любовью. В реальности “Войны и мира” она становится Тихоном, верным слугой старого князя.

Андрей Болконский в трактовке Александра Техановича – интеллигент, измученный обстоятельствами. Словно убегая от проблем в семье, он уезжает на войну, сменив бежевый цвет гражданского костюма на васильковую форму. И каждый раз возвращается. Например, чтобы застать смерть жены и рождение сына. А небом Аустерлица оказывается выцветший голубой с золотом потолок, на который долго смотрят, улегшись рядом, Андрей и маленький Николенька (Тихон Парафилов).

Поднявшись, они ступают на тот самый паркет и танцуют, танцуют под разрастающуюся музыку – вот она, призрачная радость хэппи-энда, которую хочется распространить и на лирического героя, и на всех нас.

И несколько строк из самого финала.

И я бы очень хотел

рассказать эту историю связно,

последовательно,

но у меня не выходит, потому что

линии смысла повалены

как линии связи после войны или бури,

и если что и доходит,

то узнать содержание сказанного

так же трудно, как вернуться домой.

Вера СЕРДЕЧНАЯ

«Экран и сцена»
№ 22 за 2022 год.