Антропогенная нагрузка

Сцена из спектакля “Война и мир”. Фото предоставлено пресс-службой фестиваля
Сцена из спектакля “Война и мир”. Фото предоставлено пресс-службой фестиваля

Прошедший в шестой раз в Ясной Поляне Международный театральный фестиваль под открытым небом “Толстой” был посвящен в этом году теме детства и приурочен к 170-летию публикации одноименной повести Льва Толстого. А по совместительству – к 160-летию венчания Софьи Андреевны и Льва Николаевича, то есть к началу семейной жизни Толстых, давшей начало множеству вариантов детства.

Три дня фестивального уикэнда вместили в себя разнообразие событий для взрослых и детей (программный директор фестиваля – Павел Руднев, руководитель фестиваля – прапраправнучка классика Екатерина Толстая) и предельное количество зрителей, допускаемое музеем-усадьбой по установленным нормам антропогенной нагрузки. Названия мест, где разворачивалось то или иное театральное действо, завораживали своим звучанием: Дом Волконского, Старый сад, Красный сад, Сеновал, Развилка в лесу, Косая поляна, Лес у любимой скамейки Толстого, Сцена на холме. Так, спектакль студентов ГИТИСа “Детство. 1 часть” в постановке Натальи Назаровой игрался в Яблоневом саду.

Негласным девизом фестиваля стала фраза “спектакль состоится при любой погоде”. И природа, действительно, оказывалась полноправным участником спектаклей – соавтором-сценографом, художником по свету, самозваным звукорежиссером.

Самым масштабным событием фестиваля “Толстой” стали показы пятичасовой постановки “Война и мир” Римаса Туминаса (об этом спектакле “Экран и сцена” писала дважды – в № 22 за 2021 год и в № 5 за 2022 год) – на специально выстроенной Главной сцене усадьбы, воспроизводившей сцену Вахтанговского театра. “Война и мир” ожила и зазвучала там, где была написана, а мимолетное явление на подмостках степенной фигуры Толстого, неизменно вызывающее фурор и в городе, – в окружении внуков тех деревьев, которые помнят подлинного Льва Николаевича, выглядело оммажем месту и его гению.

Еще до спектакля многие из актеров успели сходить к могиле Толстого – зеленому холмику без креста и могильного камня, окруженному безмолвием и шелестящими кронами. Выходящая в туминасовской “Войне и мире” в одной из самых колоритных ролей – в сущности, специально сочиненном для нее режиссером образе Марьи Игнатьевны Перонской, Людмила Максакова, переигравшая немало важных толстовских персонажей, от Маши в “Живом трупе” до Анны Карениной, рассказывает, что не готова была играть без благословения Толстого. “Крупным маршем я помчалась на могилу. Там я грохнулась, конечно, на колени. Сказала: «Простите Лев Николаевич, что как-то не сообразила с цветами. Не сердитесь, не сердитесь, не сердитесь, помилосердствуйте!”» – темпераментно повествует актриса.

Единственная уступка, сделанная в предлагаемых обстоятельствах спектакля на открытом воздухе перед амфитеатром на 1000 мест, – вахтанговцам пришлось играть с микрофонами. Да и первый акт начинался, хоть и позже традиционных 19.00, но все-таки еще не в темноте, а при ранних сумерках. В остальном же это был не просто полноценный спектакль, но историческое событие.

Величайшей несправедливостью выглядело то, что и в силу состояния здоровья, и в силу политических обстоятельств режиссер Римас Туминас не мог оказаться вместе со всеми в Ясной Поляне, а вдохновлял и наставлял исполнителей “Войны и мира” дистанционно, по видеосвязи, советуя “сжатое звучание, сосредоточенное, вдумчивое”. Впрочем, все главные и во многом провидческие слова были произнесены им в связи с “Войной и миром” еще задолго до премьеры в ноябре 2021 года: “С этой войной что-то стряслось, и что-то пошло не так. На фоне войны пропадает логика, вступают некие другие законы. <…> Очень важны психологические кульбиты – в поступках, в мыслях. Это ваша обязанность: цирк сознания, переворотов, изменения души, настроения, порывов”.

Пятичасовая театральная эпопея “Война и мир”, сыгранная в Ясной Поляне при участии природных стихий, в иные моменты казалась едва ли не мистерией или трагедией рока, особенно, когда вступали гром и всполохи зарниц бродившей вокруг грозы, не говоря уже о ливне, рухнувшем на зрительный зал во второй вечер, но не сумевшем распугать публику. Еще больше, чем в стенах родного театра, спектакль поражал сдержанностью выразительных средств, перекличкой финалов всех трех актов  – с обязательным присутствием Пьера (Денис Самойлов) – и оставленными за пределами туминасовской инсценировки союзами: княжны Марьи и Николая Ростова, Наташи и Пьера Безухова. И даже до мира в финале этой “Войны и мира”, когда, фанатично взблескивая глазами на чумазом от копоти лице, фрейлина Перонская в резиновых сапожищах поджигает деревянную Москву, еще далеко…

Как накрывает все живое грозовая туча и проливаются потоки воды, так обрушивалась на Ясную Поляну мелодия вальса Наташи Ростовой, сочиненная композитором Гиедрюсом Пускунигисом и звучащая в спектакле дважды. На первом балу Наташи (Ксения Трейстер), где она вся в белом трепещет в их сцене с Андреем Болконским (Юрий Поляк), и в момент смерти Андрея, после которой Наташа, удерживая полы черного платья, прижимая к себе и не позволяя им развеваться, стремительно проделывает по кругу тур вальса в полном и безысходном одиночестве. Незабываемый этот вальс был слышен отовсюду, вероятно, даже за пределами музея-усадьбы, на несколько мгновений перекрывая вечерние спектакли на других сценах.

А вечерами шли показы трилогии удивительного аудиального фольклорного перформанса “Коромысли” (режиссер Полина Кардымон) и выступления Виктора Осадчева, участника музыкальной программы, проводимой на фестивале впервые. Вечер произведений композитора назывался “Воспоминания о том, чего не было” и проходил на Поляне у Дома Толстого. В числе коротких сочинений звучали и специально созданные к фестивалю, в их числе “Вальс Толстого” – переосмысление музыки, приписываемой Льву Николаевичу.

Часть работ, показанных на фестивале “Толстой”, “проросли из яснополянской земли”, как выразилась Екатерина Толстая, – стали плодом театральной резиденции “Сила слова” (куратор Евгения Петровская), проходившей в Ясной Поляне и в Казани, городе не случайном, значимом для биографии писателя. Итогом предстали, помимо третьей части новосибирских “Коромыслей”, сайт-специфик спектакль “Лес. Дневники” (Театральный проект “Лес”, Санкт-Петербург, режиссер Борис Павлович) и спектакли-променады “Муравейное братство” (Мастерская Дмитрия Брусникина, Москва, режиссер Алина Насибуллина) и “Лурнист” (Фонд “Живой город”, Казань, режиссер Регина Саттарова).

Жанр театрального сериала “Лес”, в основу которого положена философия Владимира Бибихина, недаром обозначен как “грибница” – он неустанно разрастается, совершая экспансию в разные пространства и города. Уже существуют “Лес. Ожидание”, “Лес. Книга”, “Лес. Мое место”, “Лес. Турпоход”, “Лес. Зритель”, “Лес. Актриса”, “Лес. Застолье”, “Лес. Лекция” (две последние части тоже игрались в Ясной Поляне) и другие.

На показе “Лес. Дневники” среди яснополянской зелени зрителей рассаживали на пеньки, к которым были прислонены одинокие, но жизнерадостных расцветок резиновые сапоги. Из них следовало извлечь пока пустую дневниковую тетрадь и вместе с актрисами Ангелиной Засенцевой, Анастасией Прониной и Кристиной Токаревой, рассуждающими от первого лица, погрузиться в размышления о мере искренности дневников. Звучало много цитат из дневниковых записей Льва Толстого и анализа Владимира Бибихина этих записей, взятого из его курса лекций 2000–2001 годов. Предлагалось не только вникнуть в толстовские выражения вроде “побыть при себе” или “навидеть”, но и самому вписать в обретенный дневник ответы на ряд вопросов, например, описать себя в конкретном сегодняшнем дне.

Казанский “Лурнист” (драматург Дина Сафина), оттолкнувшись от ранних дневников Софьи Толстой, отступил от них предельно далеко и погрузил в мир современных, еще совсем юных людей, мелькавших среди деревьев и высоких трав яснополянских лугов, выплескивая на собравшихся свои горести и радости.

Другой спектакль-прогулка – “Муравейное братство” – благодаря драматургу Полине Коротыч многое впитал из экскурсий и разговоров участников с хранителями и сотрудниками музея-усадьбы. Выстроив для публики довольно протяженный маршрут, включавший остановки у дерева надежды (здесь звенели колокольчики), источника успеха (на подносе были расставлены стеклянные бокалы для ледяной родниковой воды), на поле свободы или на мостах ожидания и сопричастности, дав в проводники балагура Эрнеста, а потом отправив одних по выданной карте-схеме, брусникинцы пытались превратить разношерстную компанию в тайное братство. Чтобы, как совсем юный Толстой, суметь поверить, что “есть та зеленая палочка, на которой написано то, что должно уничтожить все зло в людях”. Впрочем, несмотря на высокие идеалы муравейных братьев, верить в наши времена в зеленую палочку и избавление от зла бесконечно трудно.

В эти три дня в Ясной Поляне было показано немало спектаклей для детей (в связи с темой “Детство” детская программа была основательно расширена), и лишь один из них игрался в традиционном театральном помещении – на камерной сцене Дома культуры, еще одной концертно-фестивальной площадке музея-усадьбы. В “Одиссее” режиссера Алексея Лелявского два актера петербургского театра Karlsson Haus – Михаил Шеломенцев и Денис Полевиков – за полтора часа сценического времени представили в куклах не только Троянскую войну, но и долгое возвращение героя на Итаку, и годы ожидания его Пенелопой и Телемахом.

Завершало фестиваль во всех смыслах громкое событие музыкальной программы – выступление умопомрачительной и темпераментной Хиблы Герзмавы и Российского национального оркестра под управлением дирижера Феликса Коробова. Тысячный амфитеатр Главной сцены снова был полон, несмотря на дождь, и пестрел разноцветными дождевиками. Стоило, однако, выйти на сцену оркестру, как дождь прекратился, и Чайковский и Верди, Масканьи и Пуччини зазвучали без помех.

Мария ХАЛИЗЕВА

«Экран и сцена»
№ 14 за 2022 год.