Непредсказуемая, храбрая, щедрая

 
Фото М.ХАЛИЗЕВОЙПоздравлять Инну Соловьеву 16 ноября с юбилейными датами – традиция «ЭС». Прекрасный повод еще раз высказать самые лучшие, неизменные чувства, совершенно не зависящие от календаря. Как нам сказочно повезло оказаться рядом, иметь возможность не только читать ее замечательные книги, но и общаться с Инной Натановной, всякий раз поражаясь остроте и ясности ума, фантастическому таланту, обширности ее знаний, касающихся не только театроведения, истории Художественного театра, но и самых разных сторон жизни. Инна Соловьева сочетает благородный фанатизм по отношению к делу (всегда боязно оторвать ее от работы) с живым интересом ко всему, что происходит вокруг, к тем, кого она любит.
Да и сама Инна Натановна не только умеет привлечь любовь пространства, в котором находится, и тех, кто в нем оказался вместе с ней, но и слышит зов прошлого, поразительным образом оживающего в ее рассказах, в ее книгах, становясь понятным и зримым.
С момента рождения «Экрана и сцены» Инна Натановна – наш любимый автор, помощник, советчик. Она вселяет надежду, желание работать лучше. С юбилеем! Многая лета!
Редакция «ЭС»
 
 
Ольга ЯКОВЛЕВА
За мое полувековое наблюдение той жизни, которая называется искусствоведением, театроведением, критикой, я нередко замечала, как люди, пишущие о театре, «колеблются вместе с линией партии». Однако всегда оставались избранные, которые себе этого не позволяли. К ним, безусловно, принадлежит и Инна Соловьева. Она, конечно, несколько отступала, когда шла лавина чего-то нехорошего, просто переходила на другую улицу. Одной из таких улиц оказался в свое время западный кинематограф. И тогда возникали книги: в шестидесятые годы «Кино Италии (1945–1960)» и «Жан Габен», в начале восьмидесятых «Четырнадцать сеансов» (две последние в соавторстве с Верой Шитовой).
Ее очень любил Анатолий Васильевич Эфрос, они были почти ровесники, из одного поколения, из одной компании, учились параллельно. Всегда очень сожалел, что она мало о нас писала: «Вот если бы Инночка… Она бы написала… Но она теперь занимается западным кино…»
Книги Соловьевой разных лет по истории МХАТа – невероятно серьезная, глубокая и кропотливая работа, которая, кажется, неподъемна для одного человека. Над такими трудами должен работать огромный коллектив. А она чаще всего все делает сама, лишь с небольшой помощью людей, ей преданных.
Инна Натановна, конечно, обладает глубинными театроведческими знаниями и опытом, она прекрасный театральный писатель, но в ней вообще запрятано очень много разнообразных талантов. Последнее мое открытие состоит в том, что Соловьева закончила фельдшерские курсы и по этой линии тоже дает советы, часто довольно точные, нередко предполагая то, до чего нынешние врачи не докапываются.
Ее всегда окружают более молодые поколения, что означает, что она сама очень молодая, раз к ней так тянутся: за тем, чтобы рассказать о своем успехе или неуспехе в профессии, за советом житейским. У нее очень много учеников, причем, толковых учеников, с именами в критике и театроведении: Ольга Егошина, Дина Годер, Марина Давыдова, Аркадий Островский, Мария Хализева, Мария Львова, Сергей Конаев…
Трудолюбие ее безусловное, никем не оспариваемое, фантастическое. Когда ни заглянешь в комнату научно-исследовательского сектора в Школе-студии МХАТ, неизменно эта величественная дама сосредоточенно сидит у компьютера, терзая себя и его, а может, наоборот, в счастливом с ним союзе. Работает Соловьева от утра и до вечера. Поэтому всегда ощущение, что завернул не вовремя и помешал. В сущности, так оно и есть. Заскакивают многие, и вокруг ее рабочего места все время толчется народ, большей частью, как уже было сказано, молодой. Иногда, впрочем, захаживают и такие вот артистки, вроде меня, чувствующие себя рядом неловко, ведь соответствовать ее уровню просто невозможно. Может, артисткам столько знать и не нужно… Порой сама себе напоминаю мальчика из записок Викентия Вересаева, говорящего взрослому: «Умных-то разговоров я не знаю, а поговорить-то с тобой хочется». Вот это про меня и Инну Натановну. Я очень боюсь при ней называть имена, даты и факты, любую неточность она строго правит, в ее голове – огромный, не знающий сбоев компьютер.
В ней, конечно же, живет культура и ответственность перед театром – то, чего уже почти не осталось в сегодняшнем театральном мире, отсутствие чего заставляет меня проливать внутренние слезы под кодовым названием «бедный, бедный Станиславский».
Из всех ее талантов я ценю не только профессиональный дар в плане театроведения, архивных открытий и статей по поводу современного театра (а она ничего важного не пропускает, все посещает, все видит), но человеческую мудрость, понимание того, как меняется время. Иногда ее это очень расстраивает, но об этом она молчит. Иногда впадает от всего этого в депрессию или болезнь, порой печалится из-за рядом стоящего человека, коллеги, совершающего неправильный, на ее взгляд, поступок, порой из-за непонимания с близким. Она тяжело переживает несообразности жизни, но она несгибаема. Соловьева – уникальная и очень независимая личность. Интеллигент по сути.
Хочется пожелать ей здоровья и чтобы всегда около нее обреталась молодежь, чтобы выходили умные книги. С днем рождения, дорогая Инна Натановна, горжусь Вами и дорожу очень!
 
Дина ГОДЕР
Каждый раз, когда я пытаюсь для себя что-то сформулировать про Инну Натановну Соловьеву, я останавливаюсь в замешательстве. В некотором смысле, как слепой, который ощупывает слона. Она мой учитель, я знакома с ней почти 30 лет, у нас бывали разные периоды сближений и отдалений, хотя чем дальше, тем отношения становятся ближе. То, что она оказала на меня огромное влияние, и что я продолжаю у нее учиться – несомненно, поэтому так трудно сформулировать что-нибудь окончательное.
Она непредсказуемая. Разные люди относятся к этому качеству ИН по-разному, но меня оно не перестает восхищать, как и изумлять. Это все от того, что она в высшей степени живая – ничего закостеневшего, ничего раз и навсегда решенного, затверженного, не подлежащего пересмотру. Кроме каких-то базовых нравственных установок. Такое и у двадцатилетних-то не часто встретишь.
Она страстная. И это почему-то не ослабевает с годами. Бурная и запальчивая в любви и неприятии, попробуй только тронь того, кого она считает правым. Спорить с ней в таких случаях я не рискую – сметет.
Она верная. Это вообще очень редкое качество, и я знаю мало людей, которым оно свойственно в той же мере, что ИН. Своих она не сдает. Умеет восхищаться учениками, коллегами и друзьями, как мало кто, многое им (то есть нам) прощая и, к нашему счастью и гордости, безусловно преувеличивая наши достоинства.
Она храбрая. Вернее, я бы сказала, в ней нет страха. Это вообще поразительное качество для людей, родившихся и выросших при советской власти. Впрочем, и для нынешнего времени тоже. Ее отношение к людям, к событиям, которые происходят вокруг (а она, к моему постоянному изумлению, всегда в курсе общественной жизни), ее поступки не связаны не только с партийно-правительственными или антипартийно-антиправительственными установками, но и вообще с чьим-то авторитетным мнением – ИН на все имеет собственный, независимый взгляд и внятное мнение и никогда не поступает так, как, по всеобщему мнению, должно – разумно и осторожно. Но я бы не стала называть ее «подписантство» в советские времена, как и сегодняшние ее поступки – донкихотством – у ИН для этого слишком трезвый ум. Просто она поступает так, как считает правильным (можно сказать, как велит ей ее нравственное чувство).
Она благодарная. Всегда помнит чужие, даже мелкие, благодеяния, даже от тех людей, которые ей не близки, и не устает всем рассказывать о чужой доброте.
Она щедрая – об этом знают все, кто пересекся с ней хоть мельком. Ей не жалко для других ничего – ни идей, ни времени, ни вещей, ни денег. Даже представить себе не могу, сколько на ее щедро раздариваемых идеях выросло чужих статей, дипломов, диссертаций, книг. Мы все ее должники. Раньше, когда у ИН чуть меньше болели ноги, она беспрестанно предлагала в чем-нибудь помочь, хоть упаковать вещи, хоть поухаживать за больным. Теперь все время спрашивает нас, давно взрослых и зарабатывающих: «Деньги не нужны?». И мы нередко отвечаем, что да, нужны. К тому же ИН – никакой не олигарх, а ученый и профессор Школы-студии МХАТ – всегда норовит заплатить за других в ресторане. А заходишь в гости – тут же старается подарить то, что похвалишь, прямо как на Кавказе.
Я уже не говорю, какая она умная, сколько знает и помнит, в том числе каких-то неожиданных, необычных, факультативных вещей, как всегда любила показывать нам наш собственный город и как радуется в нем новым находкам, не виденным раньше местам, хорошей современной архитектуре.
Инна Натановна – возможно, самая крупная личность, которая встретилась мне в жизни. Мне повезло.
 
 
«Экран и сцена» № 21 за 2012 год.