Ирина Журавлева – продюсер и один из режиссеров фильма “Камчатские медведи. Начало жизни”. На фестивале документального кино DokPoint (он проходил в феврале одновременно в Хельсинки и Таллине) “Камчатские медведи” вызвали в эстонской столице столь большой интерес, что организаторам пришлось устроить дополнительный сеанс.
– Ирина, как определить жанр кино, которое вы представили, кроме того, что оно документальное?
– Кроме того, что оно документальное, оно еще и лирическое. Получается, документальное лирическое кино.
– А почему медведи?
– Есть такой замечательный человек Игорь Шпиленок, фотограф. Он уже много лет снимает дикую природу и получил массу международных наград. Именно ему принадлежит идея фильма о том, как в природных условиях проходит первый год жизни камчатских бурых медведей. Он пригласил меня в проект в качестве продюсера и одного из режиссеров, а главным оператором стал его младший брат Дмитрий, который тоже давно и всерьез снимает дикую природу.
– Как искали косолапых героев?
– Южно-Камчатский заказник, на самом деле, медвежий рай. Отыскать там семью с сеголетками, то есть медвежатами этого года рождения, оказалось совсем несложно. В герои к нам попали сразу две медвежьи семьи: медведица с двумя детенышами и медведица с четырьмя детенышами.
Между прочим, найти многодетную медведицу чрезвычайно сложно, огромное везение. Многодетным мамам-медведицам значительно сложнее выживать, особенно вне заповедника. Мы собирались снять первый год жизни медвежат с момента их выхода с мамой из берлоги весной до поздней осени, когда наступает время туда вернуться. Другими словами, отрезок года с апреля до конца ноября.
Конец апреля – поздняя весна, но на юге Камчатки это выглядит не особенно по-весеннему. Было очень ветрено, к тому же к сроку не успевало прибыть все необходимое оборудование – это еще одна отдельная история. И как раз в таких обстоятельствах и обнаружилась только что вышедшая из берлоги медвежья семья.
– А как ее искали?
– Надо иметь в виду, что Дмитрий не просто натуралист от бога, он из тех, кто не только знает, но понимает природу, мне он сам кажется ее частью. Про медведей, их жизнь, Шпиленок знает, пожалуй, все. На этот раз на Камчатку он приехал заранее, знал конкретные места, в одиночку ходил, наблюдал, искал. Как? Тут больше вопрос к нему самому: как ходил, как искал.… Потом приехала группа.
В это время года сюда практически не летают даже вертолеты, и съемочная группа сумела добраться до места только при содействии одного из наших партнеров – Кроноцкого государственного заповедника. К сожалению, мы не сумели зафиксировать выход медведей из берлоги, они покинули ее раньше обычного. Опоздали совсем не намного, но, может, оно и к лучшему, потому что и выход из берлоги, и особенно возвращение в нее на зиму – момент в жизни медведей самый, пожалуй, деликатный; медведь не хочет, чтобы кто-либо знал, где он залегает на зиму, в это время он уязвим. Так что получилось так, как и должно было получиться.
– Как в процессе съемок складывались отношения между медведями и съемочной группой?
– Сразу скажу, мы снимали в пространстве, где присутствие человека вообще не подразумевается, потому мы ни в коей мере не то чтобы не могли вмешиваться в их жизнь, были просто обязаны не мешать им. Так что отношения между медведями и нашей командой были, надеюсь, сугубо нейтральными.
– Но к вашему присутствию они привыкли?
– Не думаю. Им этого не надо было. Случаются исключения – медведи доверяют инспекторам заповедника, но тоже только в определенных рамках и только к определенным людям, которые долго и изо дня в день находятся в их поле зрения. Но и тут отношения у медведей с людьми на уровне узнавания.
Конечно, мы не старались подходить к медведям особенно близко, но иногда они делали это сами – тоже ведь любопытные. Сама попала в ситуацию, когда медведица оказалась буквально в шагах четырех от нас, и такая огромная… И это все, что в тот момент запомнила.
Снимали мы на Курильском озере, крупнейшем в Азии нерестилище нерки. Снимали всего с одной камеры. Обычно в фильмах о природе, произведенных Би-би-си или DISCOVERY, съемка ведется одновременно несколькими камерами, чтобы позже иметь возможность нормального монтажа. Но у нас имелась только одна камера, зато режиссером монтажа был Владислав Гришин, и, мне кажется, он сотворил что-то невероятное. Как и наш звукооператор природы Владимир Архипов, по жизни биолог, орнитолог и наш научный консультант. Как и наш звукорежиссер Юлия Глухова.
Просто не перечислить, сколько хороших людей и настоящих профессионалов вложили себя в нашу картину. И, конечно же, не могу не сказать, что картину мы посвятили памяти Тихона Игоревича Шпиленка, ушедшего из жизни год назад директора Кроноцкого заповедника.
– Был ли у фильма сценарный план, предполагавший какие-то истории или события, которые должны были бы еще больше привлечь внимание зрителей, сделать фильм более зрелищным, занимательным?
– Конечно же, каждый фильм стремится удерживать зрительское внимание, потому и нам требовались ключевые моменты, реперные точки, как их еще называют, такие событийные или эмоциональные пики. Но мы все же решили не идти стандартным, классическим путем и отказались от озвучания в привычной режиссерской или фестивальной версии, отказались от закадрового текста, объясняющего, что происходит на экране.
Для нас единственным средством удерживать внимание зрителей, был, собственно, только монтаж, мы не придумывали специально отдельных сюжетов, наш фильм состоит из нескольких новелл, которыми отмечаются каждый новый месяц жизни медвежонка, и только зрителю решать, смотрит ли он придуманную или реальную историю.
– Предполагается ли продолжение картины?
– Нам бы этого хотелось, но надеемся, что в следующий раз главными персонажами будут не камчатские, а гималайские бурые медведи.
– Есть ли у “Камчатских медведей” очередные фестивальные планы?
– Надеюсь, что фильм встретится со своим зрителем и дома, и за рубежом, а пока мне особенно хочется показать его в родной Перми на фестивале “Флаэртиана”.
Беседовал Николай ХРУСТАЛЕВ
- Камчатские медведи