В афишу театра “Современник” вернулось легендарное название – напоминание о спектакле Галины Волчек “Двое на качелях”. Это не возобновление и не ремейк, а новая версия Юрия Чурсина, опирающаяся на легендарную постановку 1962 года. Спектакль щемящий и неожиданно актуальный.

Пьесу Уильяма Гибсона о встрече двух одиночеств в большом городе сложно назвать выдающейся – успех спектаклей, в основу которых она ложится, всегда целиком и полностью зависит от актеров. И если первые “современниковские” исполнители ролей Гитель и Джерри – Татьяна Лаврова и Михаил Козаков – смогли мелодраму превратить в трагедию, то о тех, кто играл эти роли в дальнейшем (и, кстати, не только на сцене “Современника”) без каких-либо оговорок никто так не писал. Довольно долго разговорный спектакль про тонкости взаимоотношений двух американцев не вызывал ни интереса, ни сочувствия, казался устаревшим и искусственно реанимированным.

Тем неожиданнее удача нынешней версии. Все вроде бы осталось, как было. Никаких технических новшеств и приспособлений на сцене, только двое артистов и их диалоги. И все-таки нерв времени, беспощадного к человеку как таковому, зазвучал в этом спектакле. Юрий Чурсин, глубокий и тонко чувствующий артист, среагировал на вновь ставшую актуальной потребность человека “повернуть глаза зрачками в душу”. Побыть наедине с собой и понять себя, а если повезет, еще и другого. А про внешний мир попытаться забыть.

Компиляцию разных редакций хита Волчек он создал аккуратно, практически бесшовно, в итоге спектакль получился многослойным, динамичным и, при всей эмоциональности сюжета, довольно жестко выстроенным. Мельчайшие изменения душевного состояния неудачливой танцовщицы и разведенного адвоката из Невады здесь показаны без нажима и излишней сентиментальности.

В самом начале Татьяна Бабенкова и Юрий Чурсин играют страх одиночества. Их герои цепляются друг за друга как за последнюю надежду – он из эгоизма, она от отчаяния. У обоих за плечами собственные истории, травмы и боль. Но если Джерри ищет в Гитель поддержки в обстоятельствах разрушающегося брака, то Гитель мечтает о родном человеке. Сближение происходит совсем не сразу, каждый из них робко примеряет на другого свои надежды.

Гитель Татьяны Бабенковой нерешительной пробудет недолго. Кинется, как в омут, в эти ущербные отношения. Начнет помогать, спасать, разматывать клубок мужских комплексов и драться с судьбой за его счастье. Из нервной девочки она на глазах превратится во взрослую женщину, современную Кабирию, готовую жертвовать собой ради другого. Даже если этот другой слаб и жалок, несмотря на всю свою брутальность и показную харизму. Чурсин играет мужскую растерянность и мучительные метания между экс-супругой и девочкой, которая заменила ему мир после развода. Супругу он любит, девочку ценит как эмоциональную опору. Чувствует ее важность, говорит много пафосных слов в финале, но… уходит в свою прежнюю жизнь, не обернувшись. В финале оба актера играют страх уже не перед одиночеством, а перед большой и не вписывающейся в судьбу любовью.

Внешне спектакль стал менее агрессивным, хотя сценографом, как и в версии 2015 года, выступил Павел Каплевич. Но если тогда сценический Нью-Йорк весь полыхал неоновой рекламой, а герои были одеты в одежду флюоресцентных цветов, словно мультяшные персонажи, то в 2024-м и неона поубавилось, и костюмы стали человечнее и скромнее. Визуальные перемены точно срифмовались с переменами, “зашитыми” внутрь актерской игры. Посыл спектакля, конечно, прежний – любовь. Земная, предсказуемо яркая, страстная. Но в сегодняшнем варианте постановки она еще и обреченная, жестокая, невозможная и… ненужная. Без любви выжить проще. Другой вопрос, – получится ли.

Наталья ВИТВИЦКАЯ

«Экран и сцена»
№ 3 за 2024 год.