Театр Наций под руководством Евгения Миронова (при поддержке Минкульта РФ) провел на базе Владимиро-Суздальского музея-заповедника творческую лабораторию по современной драматургии, в которой приняли участие Муромский городской театр и артисты Владимирского академического театра драмы. Режиссерский цех здесь представляли Юрий Квятковский, Владимир Данай (Смирнов) и Елена Невежина, которой выпало репетировать с самыми неопытными артистами, как оказалось – не случайно. Невежина – педагог, что явно помогло ей в работе с учащимися филиала Владимирского колледжа культуры и искусства при Муромском театре. Именно эти ребята, еще студенты (но уже занятые в немногочисленных спектаклях находящегося в стадии формирования творческого коллектива) в будущем должны составить костяк труппы. Пока же этим второкурсникам-неофитам повезло поработать с известным режиссером и позаниматься с педагогами из Москвы Мариной Гарсия Солано (сценическая речь) и Владимиром Гончаровым (сценическое движение). Эскиз по пьесе Алексея Синяева “Доживем до вторника”, перепевающей мотивы “С тобой все кончено навсегда” Марка Равенхилла и мольеровских “Смешных жеманниц”, – абсолютно молодежная история об амбициозных девушках, мечтающих стать знаменитыми тиктокершами и отвергнувших своих ничем не примечательных, с их точки зрения, парней. Но молодые люди, попереживав по этому поводу, с легкой руки своего приятеля решают прикинуться крутыми медиазвездами, окруженными толпами поклонниц. Мистификация удается. Подружки понимают, кого они потеряли… и влюбленные пары вновь воссоединяются. Нехитрый сюжет поучительной комедии нравов артисты разыграли со всем азартом молодости, отважно кидаясь во все гротескные перипетии пьесы. Невежина сумела удержать их от актерских пережимов, и юные исполнители были органичны и искренни, что придало особое обаяние эскизу, разыгранному на расстоянии вытянутой руки от зрителей, в беседке суздальского Музея деревянного зодчества.

Юрий Квятковский и Владимир Данай площадкой для показов выбрали залы владимирского Музейного центра “Палаты”, расположенного в нескольких шагах от Успенского собора, где частично и происходит действие одного из эскизов – “Андрей Рублев” по сценарию А. Кончаловского и А. Тарковского. Квятковский сразу же обозначил, что не собирается конкурировать с великим фильмом, кадры которого он включил в свою работу, не вступая в диалог с картиной, а “освежая” ее в памяти зрителей. В самом начале эскиза Андрей Солоницын-Рублев глядит с экрана на дефилирующих по кругу девушек на высоких каблуках и в ярких майках с надписями “мир”. Здесь встречаются два универсума и, надо признать, наша вселенная кажется ничтожной по сравнению с мегагалактикой “Андрея Рублева”. Возможно, это и входило в замысел режиссера, взявшего только несколько сцен из сценария – в основном диалоги Рублева с монахом Кириллом, завидующим его таланту, Даниилом Черным, другом и наставником, и Феофаном Греком. Как раз беседы с последним о Боге и творчестве становятся стержнем действия, которого, впрочем, в прямом смысле в эскизе нет. А есть бесконечное передвижение героев все по тому же кругу, точнее эллипсу – зрители сидят с двух сторон сценической площадки. К сожалению, некоторые концептуальные диалоги звучат отстраненно и схоластично. Стройность же и глубину эскизу придал введенный режиссером хор монахов, чье пение – едва ли не самое сильное впечатление от напоминающей дайджест работы Квятковского.

Владимир Данай тоже сократил пьесу Вадима Леванова “Святая Блаженная Ксения Петербургская в житии”, что, тем не менее, не сказалось на смысловом и эмоциональном объеме эскиза. В первые минуты появления артистов создается ощущение, что это – античный хор, строго и сдержанно описывающий состояние овдовевшей героини, не желающей принимать смерть супруга. В дальнейшем участники пролога становятся оппонентами Ксении Григорьевны Петровой на пути ее восхождения к Ксении Петербургской. Словно вытянутые вверх, одетые в черное фигуры на фоне белых стен создают выразительный графический рисунок. Точно уловив стилистику, исполнители то вживаются в роли, то отстраняются от персонажей. В существовании актеров есть и определенность, и недосказанность, и это дает эскизу “воздух” и оставляет место зрительской фантазии. Но главное – в приподнятой на котурны и в то же время очень простой и ясной работе разлита любовь, что и составляет смысл духовного подвига Ксении, отказавшейся от себя ради спасения души своего умершего мужа.

Словом, пространство музея оказало влияние на все три эскиза.

Алла МИХАЛЕВА

«Экран и сцена»
№ 15-16 за 2023 год.