Фейковые балы Самары с венецианским духом

Фото Е.ЛАПИНОЙ
Фото Е.ЛАПИНОЙ

В Москве продолжается фестиваль «Видеть музыку». Грандиозный музыкальный форум, инициатором которого является Ассоциация музыкальных театров, открылся 13 сентября июньской премьерой Детского музыкального театра имени Наталии Сац – AR-оперой Константина Комольцева «Любовь к трем цукербринам» в постановке Георгия Исаакяна на малой сцене этого театра. Завершится же 12 ноября показом оперетты Жака Оффенбаха «Робинзон Крузо» в постановке Александра Тителя на сцене МАМТ. Всего в афише VII фестиваля значится больше тридцати спектаклей четырех главных музыкальных жанров из разных городов России от Северска и Самары до Сыктывкара и Санкт-Петербурга. Главное условие для участия в московском смотре – членство в АМТ и наличие интересных премьер –  опер, балетов, мюзиклов и оперетт, поставленных за последние несколько лет. Формально театры могут привозить любые новые постановки, которые они хотят представить в столице, но устроители все же стараются максимально разнообразить афишу или, наоборот, как случилось в этом году, собрать вместе спектакли, объединенные какими-то темами, и поэтому рекомендуют театрам к показу определенные названия. Очевидными тематическими островками феста-2022 стали оперы Джузеппе Верди «Аида», «Риголетто», «Фальстаф» и «Бал-маскарад», партитуры Евгения Загота «Волшебник Изумрудного города», «Декабристы» и «Винил», а также опусы Жака Оффенбаха. К раритетному московскому «Робинзону Крузо» на радость меломанам добавился еще более раритетный «Синьор Фаготто» из далекого Северского музыкального театра.

Хотя очередная, важная для ценителей Верди круглая дата (210 лет со дня рождения композитора) наступит только в следующем году, хочется отдать должное руководителям смотра и театрам, собравшим и показавшим на московских подмостках именно новинки короля оперы. Лидером этого Верди-марафона оказался Самарский театр оперы и балета имени Шостаковича (новое название театра «Шостакович Опера Балет») с масштабной постановкой «Бала-маскарада».

Фото Е.ЛАПИНОЙ
Фото Е.ЛАПИНОЙ

В 2020 году премьера почти готового к выпуску спектакля Филиппа Разенкова была отложена из-за эпидемии ковида. Она состоялась в итоге в апреле 2021, но осенью того года спектакль не смог приехать в Москву на фестиваль «Видеть музыку», так как из-за продолжающейся пандемии было трудно собрать премьерный состав исполнителей во главе с международной звездой, баритоном из Санкт-Петербурга Владиславом Сулимским. На нынешнем фестивале самарский «Бал-маскарад» с аншлагом показали на Новой сцене Большого театра. И хотя фестиваль еще не закончился, уже можно смело сказать, что из гостевых спектаклей «Бал» единственный заслуживает полноценные пять звезд.

За то время, пока «Бал-маскарад» готовился к выпуску, терпеливо ждал момента открытия театров после ковидного перерыва, заново переосмыслялся всеми участниками постановочной команды и частично «переделывался» к отложенной на год премьере, сам режиссер Филипп Разенков находился в «движении» и в поисках себя: выбирал между наиболее близкими ему музыкальными жанрами и театральными компаниями, размышлял о том, где же его настоящее место. Поставив несколько опер в Башкирии, два мюзикла в Новосибирском музыкальном театре – «Римские каникулы» и «Фому» (оба были отмечены «Золотой Маской»), выпуская параллельно с «Балом» оперетту Ф.Зуппе «Боккаччо» в Свердловском театре Музкомедии, режиссер добавлял и добавлял смыслы к своей интерпретации культовой оперы Верди, которую, по его словам, он всегда мечтал поставить.

«Бал-маскарад» Разенкова и его постоянного художника-соавтора Эрнста Гейдебрехта получился многослойным, спектаклем-головоломкой, этаким кубиком Рубика, который надо долго и тщательно собирать. При его просмотре важен не результат, не обескураживающий шоковый финал, а процесс, разрешающий по ходу разные финалы и самые непредсказуемые моралите. В этом постановщики следуют за коллизией Верди и либреттиста Антонио Соммы. Кубик в конце концов собирается, так как в игру по приращению смыслов включаются буквально все – постановщики и артисты (в том числе артисты оркестра, хора и миманса), но альфа и омега в этом процессе – дирижер Евгений Хохлов. Он выслушивает всех, впитывает идеи и в готовой форме дает услышать все включенные сюда интерпретации. И время, похоже, не запылило спектакль и не развалило его. Швы между картинами внутри актов выполнены по живому, но так всегда бывает, когда современное искусство «вламывается» в искусство академическое, при вторжении скрепы скрипят.

Фото Е.ЛАПИНОЙ
Фото Е.ЛАПИНОЙ

Кроме Гейдебрехта за визуальную сторону «Бала» отвечали художница по костюмам Татьяна Ногинова, художница по свету Ирина Вторникова и художник по компьютерной графике Владимир Поротькин. Гейдебрехт предлагает осмысленные и, скорее, традиционные способы взаимодействия артистов с реквизитом, включив в оформление как элементы винтажной сценографии в духе своих прорывных работ с Георгием Исаакяном в Перми («Орфей») в 2000-х, так и модные на оперной сцене в последние десять-пятнадцать лет black box и узнаваемые артефакты современного искусства. В коробке сцены экспонируются российские аналоги бриллиантовых черепов «За любовь Господа» (черепушки как маскарадные маски в спектакле надевают на всех подряд), золотые доспехи для коня, натуралистичные короны с рубинами-сапфирами, висящие на лестничной решетке.

В контексте заявленного режиссером представления одного из трех главных героев оперы – правителя Ричарда (в программке он назван главой государства) – отчаянным повесой, женским угодником, безответственным бонвиваном Татьяна Ногинова снабжает персонажа вызывающе роскошной шубой, какие любили носить сладкие киногерои Никиты Михалкова. А поскольку Иван Гынгазов–Ричард на Михалкова совсем не похож, в чем и состоит ирония художницы, шуба на протяжении трехчасового спектакля так и не делает из него кота-соблазнителя. Другая линия в костюмах Амелии – жены военачальника Ренато и платонической возлюбленной Ричарда. Она, как дьявол, «носит Прада», а также Гуччи. На рандеву с гадалкой наряжается, словно на бал, а когда действительно идет на бал – ей уже нечем поразить публику. Опять же постановщики выстраивают неоднозначный амбивалентный персонаж, к которому зрители испытывают противоречивые чувства – жалость, восхищение и презрение разом. А самому сложному по замыслу Верди и Соммы герою произведения – обманутому мужу и разочарованному в лучшем друге человеку (Ренато) – достаются конвенциональные костюмы из универмага для среднего класса (самые обычные плащ и домашний халат). И снова командная игра, художница бросает вызов артисту, рассчитывая на его отклик. Блистательный актер и певец, один из лучших в мире интерпретаторов спорных вердиевских персонажей, героев с двойным дном, трудных мужчин и мужчин, которым приходится делать трудный выбор, Владислав Сулимский надевает эти серые одежки и так драматически тонко и вокально убедительно «отрабатывает» незлого злодея Ренато, что только эти одежки и запоминаются из всего изысканного гардероба самарского «Бала-маскарада».

К Ренато приставлен карлик (драматический актер Виталий Нуштаев) – это и его с Амелией сын, и alter ego важнейшего в жизни Ренато человека – Ричарда, и воплощение рока-судьбы. Карлики традиционно жили при королевских дворах, вспомним знаменитых «Менин» Веласкеса. Короли их любили и баловали, но нередко относились к ним жестоко, как к игрушкам – могли поиграть и выбросить. Последняя фраза – «поиграть и выбросить» – здесь ключевая. Ричард и Амелия, тайно встречаясь, доверяя случаю свою жизнь, не полностью принадлежащую им самим, ведь он правит страной и людьми, а она – мама маленького сына и жена важного в государстве человека, чья незапятнанная репутация имеет архиважный смысл, ведут себя как неразумные дети, или как те жестокие короли, что издевались над любимыми карликами. Возможно, Разенков вводит фигуру королевского карлика просто затем, чтобы напомнить зрителям, что в основе сюжета Скриба, Верди и Соммы лежит реальное убийство царской особы шведского двора во время бала-маскарада.

Фото Е.ЛАПИНОЙ
Фото Е.ЛАПИНОЙ

Опять же в духе совершенно фейковой готики выполнена сцена на окраине города, где ворожит цыганка-предсказательница Ульрика, страшная в своем нуар-гриме и грациозная в вокальной свободе Анна Костенко. Сама Ульрика поет среди развалин какой-то цивилизации мамонтов в окружении разношерстной толпы поклонников ее сивиллиного таланта, а Амелию гадалка посылает на безлюдный пустырь, но туда в итоге приходит толпа заговорщиков – с зонтиками. Продуманный режиссером сумбур, микст из кладбищенских сцен, реализованных в разных спектаклях последних двадцати лет. Вспомнилась сцена на кладбище в «Гамлете» Томаса Остермайера, когда раздираемые внутренними страстями герои под проливным дождем топчутся на мокрой глине возле свежей могилы отца Гамлета, и кажется, что будь у них зонт, что-то бы вдруг наладилось. У Разенкова, наоборот, зонтов много и они раскрыты, но, естественно, ничему не помогают.

Все три акта в спектакле присутствовал аудиовидеодизайн – то шумел морем, то летал зловещими птицами, то скрипел балками, чуть-чуть нарушая степенное повествование Верди – именно аккуратность, деликатный звук и филигранная точность для передачи палитры чувств героев любовно-политического треугольника определяет здесь дирижерскую манеру Евгения Хохлова. Команда Разенкова отчасти представляет тот театр, который принято называть театр-музей, но представляет его с иронией – приглашает в музей, похожий на все дальше отдаляющийся от нас павильон какой-нибудь заморской биеннале современного искусства. После «Бала» режиссер определился с выбором – сегодня он возглавляет Екатеринбургскую Музкомедию и работает с нелегким «легким» жанром, а в Самаре будут бережно хранить его удачный оперный спектакль. Спектакль того стоит.

Екатерина БЕЛЯЕВА

«Экран и сцена»
Ноябрь 2022 года.