ПРИЗЕРЫ ХХХ ФЕСТИВАЛЯ РОССИЙСКОГО КИНО “ОКНО В ЕВРОПУ” В ВЫБОРГЕ
КОНКУРС ИГРОВОГО КИНО
Лучший фильм – “ЭКСПРЕСС”, режиссер Руслан Братов
Особое упоминание жюри за лучшее музыкальное решение – композитор Антон СИЛАЕВ, фильм “Велга”
Особое упоминание жюри за дуэт антагонистов – “ИМПЕРАТОР”, режиссер Альфия Хабибуллина
Спецприз жюри за лучшую операторскую работу – Александр ХУДОКОНЬ (“Экспресс”)
Спецприз жюри за лучший актерский ансамбль – “ЭКС-ПРЕСС”
Спецприз жюри за лучшую женскую роль – Дарья ЕКАМАСОВА (“Накануне”)
КОНКУРС НЕИГРОВОГО КИНО
Лучший фильм – “ОГОНЬ”, режиссер Анна Яновская
Особое упоминание жюри – “КАМНИ”, режиссер Арман Айвазян
Особое упоминание жюри – “НОЕВ КОВЧЕГ”, режиссер Григорий Курдяев
Спецприз жюри – “ЛЕГЕНДА ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА”, режиссер Сергей Винокуров
КОНКУРС АНИМАЦИОННОГО КИНО
Главный приз – “МОЙ ДРУГ ТИГР”, режиссер Татьяна Киселева
Спецприз жюри – “МОЙ СОЛДАТИК”, режиссер Екатерина Черная
Особое упоминание жюри – “БЕЛЫЙ-БЕЛЫЙ ДЕНЬ”, режиссер Василий Чирков
Особое упоминание жюри – “АПЕЛЬСИН”, режиссер Мария Якушина
Особое упоминание жюри – “ИСКРА”, режиссер Валентина Набиулина
Приз имени Саввы Кулиша – “ВЫБОРГ, СВОЙ БЕРЕГ”, режиссер Ашот Джазоян
Приз президента фестиваля – “ВОЛНЫ”, режиссер Михаил Брашинский
Победитель голосования кинокритиков – “ИМПЕРАТОР”, режиссер Альфия Хабибуллина
ПРОГРАММА “ВЫБОРГСКИЙ СЧЕТ”
1 место – фильм “ДАЛЕКИЕ БЛИЗКИЕ”, режиссер Иван Соснин
2 место – “ПЛОТНИК”, режиссер Авдотья Смирнова
3 место – “КАЛЕНДАРЬ МА(Й)Я”, режиссер Виктория Фанасютина
Через окно в башне Выборгского замка открываются дали. И исторические тоже. В Европу прорубив окно, Петр Великий, как известно, надменного соседа не пощадил, и шведский флаг на башне Олафа по приказу Федора Апраксина, чьи войска осаждали Выборгский замок, был заменен петровским штандартом.
Организаторы выборгского кинофестиваля “Окно в Европу” завоевывать никого не собирались. Пришли в этот город с мирными целями. И помыслы их чисты и благородны: российское кино в массы.
И пусть никто не обижается – многие из нас, журналистов и критиков, ездили на фестиваль не только из-за кино. Сам Выборг притягивал, и бывать в нем хотелось еще и еще. Вообще они очень подходят друг другу – этот город и этот фестиваль. Никакие гала-шоу, никакие парадные лестницы не способны соперничать с брызгами прощального фейерверка, летящими в звездное небо со стен средневекового замка и тающими в темно-глубокой воде залива. Нет-нет, да и всплывут в московской суматохе картинки – брусничные поляны, дикие валуны, заросли вереска, плещущая у ног вода в парке Монрепо, камни крепостных стен, закат над заливом, тихие улочки старого города, кафе “Сова” на одной из них, случайно обнаруженное нами во время прогулки и ставшее местом кинокритических посиделок, лодки у причала напротив нашей гостиницы, заплыв на катере к островам. И одиноко светящееся окно в башне Олафа, упиравшейся в ночное небо.
Затеяв тридцать лет назад кинофестиваль, его организаторы (а среди зачинателей этого дела – Марлен Хуциев, Савва Кулиш, Станислав Ростоцкий, Микаэл Таривердиев) развеяли в данном месте миф о том, что публика забыла дорогу в кинотеатры, и все время подогревали зрительский интерес к отечественному кино.
На этих страницах – лишь небольшая часть фильмов конкурсной программы нынешнего “Окна в Европу”. Документальные фильмы. И первый в списке – о Выборге.
“ВЫБОРГ, СВОЙ БЕРЕГ”. Режиссер Ашот Джазоян.
Фильм “Выборг, свой берег” мог бы так и остаться путеводителем, пусть увлекательным, но путеводителем, если бы не был о любви. К городу, к делу, которым занимаются его жители, друг к другу, к своим берегам, к каким-то очень важным вещам, без которых невозможно обойтись.
Для Алексея Мельнова, ученого секретаря Выборгского музея-заповедника, это “лучшее место в мире”. Между прочим, свою будущую супругу он встретил в выборгском замке. Они живут в Санкт-Петербурге, а Алексей каждый день ездит в Выборг на работу. Пока ничего менять не хочет. Изучает Петровскую эпоху; в библиотеке замка 15 тысяч книг, так что есть место для поиска и открытий.
Дарья Шкурльятева более тридцати лет прожила в Москве, однажды оказалась в Выборге и осталась здесь, похоже, навсегда. Не просто сменила место жительства, а стала регентом хора лютеранского собора. В хоре собрались местные жительницы. Как же красиво звучат их песнопения…
Когда-то по Выборгу ходили трамваи. Предприниматель Александр Нисторович захотел вернуть на городскую улицу хотя бы один вагон – как память, как символ. На судостроительном заводе из груды металла трамвайный вагон был восстановлен и стоит на пересечении улиц. Александр открыл здесь кафе и принимает гостей. А рядом – скульптура вагоновожатого.
Константин и Людмила Телицкие обосновались в “Лавке стеклодува”, где “вытворяют” (иначе не скажешь) удивительные вещицы.
Елена Рогозина – директор библиотеки А.Аалто, знаменитой библиотеки. Александр Смирнов – руководитель музея-заповедника “Парк Монрепо”, заповедного места. Максим Кузнецов – яхтсмен, ходит под парусом на свои любимые острова, учит других управлять яхтой.
Смотрителю Выборгского музея-заповедника Ивану Першину – 22 года. Главная его забота – часы на городской башне. Им почти 200 лет. Несколько лет назад они встали. Ивану удалось разобраться, в чем дело и завести их. И ничего, что они “шалят” на 30 секунд в неделю – Иван считает, что для часов такого возраста это нормально. Он поднимается по лестнице внутри башни, смотрит с высоты на город. Ход часов дает ему спокойствие. И город спокоен, когда идут часы.
“ПОЛЕВЫЕ ЦВЕТЫ”. Режиссер Андрей Бутузов.
Школьная линейка 1 сентября. И вполне естественный вопрос на пороге школы: кем бы ты хотел быть?
– Футболистом.
– Врачом, поступить в мединститут.
– Поехать в Санкт-Петербург, учиться на ракетостроителя.
– Вертолеты делать.
– Пожарным МЧС.
– Помощником водителя поезда.
– Полицейским… Космонавтом… Учителем…
Кое-кто из жителей Курчатова когда-то тоже мечтал о карьере футболиста, но работает на Атомной электростанции. Практически все жители этого города так или иначе связаны с АЭС. Первая очередь Курской АЭС работает полным ходом. Идет строительство нового блока. Сыну одного из местных жителей два года, а отец уже видит его на АЭС.
Трудно понять: станция расположена внутри города или город – внутри станции. Несчетное количество вышек, проводов, гигантских сооружений, где как пчелы трудятся люди. Не случайно авторы фильма проводят аналогию с жужжащим пчелиным роем. Аналогия напрашивается еще и потому, что чрезмерное приближение к пчелам не так уж безопасно для человека. А жизнь жителей Курчатова и села Быки напрямую связана с АЭС. И опасность такого соседства безусловна. Но говорят они все о стабильности, постоянстве, уверенности в себе, уверенности в завтрашнем дне, говорят, что работа здесь дает им повод для оптимизма. И никто не хочет отсюда уезжать.
Отец Александр перед рукоположением тоже работал на станции, но его, по его же словам, что-то все время “подтачивало”: “Я почувствовал, что мне тяжко. Понял, чего не хватало. Шири не хватало. Поле, рожь, подсолнухи – вот это мое. Как только такие мысли пришли, бог дал мне указ – в глухую деревню. Испытание было большое”.
А кого-то испытывают турбины АЭС.
Но я бы, если бы был выбор, тоже предпочла деревенскую глушь…
“КАК МЫ ЖИЛИ В КОММУНАЛКЕ”. Режиссер Павел Мирзоев.
Мы жили несколько дней у друзей в коммунальной квартире в доходном доме на Фонтанке. Комнату они перегородили и сделали отдельное жилье для сына. Сын повзрослел, уехал к жене, и мы обретались в его “апартаментах”. Наша подруга, у которой мы остановились во время той поездки, рассказала, как на кухне на нее буквально по-хулигански наехала соседка. Причем не первый раз. Подруга, интеллигентная женщина, не выдержала, занесла над соседкой сковородку, но вовремя опомнилась. И таковы детали коммунальной жизни…
Поэт Лев Рубинштейн написал своего рода трактат о коммуналках, где есть такие строки: “…Бытовая, образовательная, этническая, даже, если хотите, сословная многоукладность коммунальной квартиры роднила ее со средневековым городом. Та же теснота, та же регламентированность быта. Там тоже есть рыночная площадь – кухня, где осуществляется товарный и информационный обмен: одалживается луковица до завтра и трояк до аванса. Или: Вера Сергеевна, что вы добавляете в борщ, что он у вас такой наваристый?”
Несколько газовых плит, столов и шкафчиков на кухне. Санки и велосипеды в коридоре. Коробки, кастрюли, тазы, баки, ящики. Черный телефон на стене и черный электрический счетчик. Кладовки, забитые до потолка вещами. Бесконечность загадочных лабиринтов чердаков, подвалов, черных ходов…
Пожалуй, каждый, кто имел дело с коммунальным житьем-бытьем, может вспомнить тысячу связанных с ним мелочей.
Москва. Сретенский бульвар, доходный дом “Россия”. Дом с историей. Здесь жили ученые, писатели, архитекторы, журналисты, актеры; здесь находились мастерские художников Ильи Кабакова и Юло Соостера; здесь работал Михаил Булгаков. Даже сегодня в этом вроде бы элитном доме сохранилось несколько коммуналок. Они прошлое и настоящее.
В этом самом доме на Сретенском жила и семья режиссера Павла Мирзоева. Он пригласил нас в путешествие в детство. Свое, своих знакомых, друзей. Среди персонажей фильма – художник Константин Сутягин. Живет в коммуналке на Бауманке и никуда отсюда не хочет переезжать. Вид из окна ему дороже комфорта. Любит вещи, устоявшиеся в быту, в культуре.
Художник Алексей Никулин делает миниатюрные коммуналки из пластилина, сохраняет своим искусством воспоминания об их предметном мире, устройстве, атмосфере. Его пластилиновые “изделия”, как и кадры старой кинохроники, воспроизводят время, возвращают в коммунальное прошлое (а в фильме оно, скорее, романтизируется), о котором порой вспоминается с теплотой и ностальгией. Но не всем хочется туда возвращаться.
P.S. Несколько слов еще об одной работе Павла Мирзоева. На одном из кинофестивалей “Сталкер” показали его документальный фильм “Наум Коржавин. Время дано”. Фильм о человеке, который ничего не боялся, не изменял себе, шел против несправедливости, за честность и добро. Он прожил длинную жизнь, и перенес испытания, которых хватило бы не на одну. Сам Наум Моисеевич считал, что ему в жизни повезло, что все плохое заканчивалось, что ему удалось главное – стать самим собой и несмотря на все испытания остаться равным самому себе.
“…Время дано.
Это не подлежит обсужденью.
Подлежишь обсуждению ты,
Разместившийся в нем”.
“РОДЧЕНКО”. Режиссер Иван Батурин.
Кто-то очень точно назвал этот фильм – “ живописно-экспериментальным байопиком”. Авторы сделали попытку показать и осмыслить одну из важных страниц в творческой жизни Александра Родченко, художника, фотографа. И, пожалуй, самое привлекательное и изобретательное в фильме – его визуальный ряд. Монтаж фрагментов из “Октября”Сергея Эйзенштейна, “Человека с киноаппаратом”Дзиги Вертова, документальных картин “История российского дизайна”, “Канал имени Сталина”, работ Казимира Малевича, Владимира Татлина, Михаила Ларионова, Михаила Матюшина. Работ самого Родченко – картин, фотографий.
Шестнадцать минут экранного времени. Эскиз к портрету новатора, испытателя, мастера, перевернувшего мир искусства и искусство в мире.
Несколько слов о режиссере Иване Батурине. Молод. Выпускник Санкт-Петербургского государственного института кино и телевидения (кафедра режиссуры неигрового кино). Он же автор сценария, художник, звукорежиссер, продюсер. Так что “Родченко” в чистом виде авторское кино.
«ХЛЕБ, “СЕВЕР” И КОБАЛЬТ». Режиссер Сергей Дебижев.
Сергей Дебижев – автор основательных проектов со своими специфическими приемами съемок и монтажа. Он снял фильмы о Цое, Курехине, фильмы “Последний рыцарь империи”, “Крым небесный”, “Золотое сечение”, “Раскаленный хаос”. О лидерах отечественного рока, о Соловецком монастыре, о мировых культурах и религиях.
«Хлеб, “Север” и кобальт» – масштабное историческое кинополотно о блокадном Ленинграде. Три новеллы. Три страницы трагической жизни города. Три истории о стремлении выжить, когда о выживании не могло быть и речи.
Кинохроника Великой Отечественной. Немецкие танки на наших полях. Немецкие самолеты в небе над Ленинградом – с высоты можно разглядеть Исаакиевский собор. Снаряды, летящие на город. Блокада.
Новелла первая – “Хлеб”. 125 грамм – блокадная норма на человека в сутки.
После взрывов на Бадаевских складах город лишился трех тысяч тонн муки и 700 тонн сахара. Нормы для жителей города стали снижать. Продуктов не хватало. Как пополнить запасы едва ли не самого необходимого для жизни? Любые дороги
соединения с Ленинградом были дорогами смертников. Пришлось изобретать новые рецепты, искать заменители муки, масла. Так появился блокадный хлеб. Вроде бы похожий на обычный, но особенный…
В новелле “Север” речь идет о том, как в блокадном Ленинграде было налажено серийное производство радиостанции “Север”, так необходимой и фронту, и самому городу.
Третья новелла – “Кобальт”.
Наверняка, многие из тех, кто приезжал в город на Неве, пытались купить хотя бы одну чашечку (о сервизе не было и речи – и не достать, и не дешево) с удивительным узором на фарфоре – насыщенно синей, кобальтовой сеткой. По одной из версий, рисунок этот был навеян крест-накрест заклеенными в блокаду оконными стеклами. Автор – Анна Яцкевич, художник Ломоносовского фарфорового завода. Изделия с таким узором начали выпускать в 1944 году.
А с началом войны, когда завод был эвакуирован, Анна и еще несколько художников, оставшихся в Ленинграде, “прятали” боевые корабли. Над ними были растянуты сети, а к сетям прикреплялась ткань, которую расписывали вручную, превращая ее в воды реки…
В документальном “Крыме небесном” режиссер дал нам возможность приподняться над землей, взглянуть на полуостров Крым из космоса, открыть его таким, каким никто еще не видел. В картине «Хлеб, “Север” и кобальт» – опустил на землю, чтобы еще раз напомнить о том, что было в те страшные блокадные дни, чтобы не забывали…
“НОЕВ КОВЧЕГ”. Режиссер Григорий Курдяев.
Емелиан Сосинский был вполне успешным бизнесменом, но круто изменил свою жизнь – организовал приюты для бездомных. Сам Сосинский объясняет этот крутой поворот так: “С тех пор, как я стал верующим человеком, мне стало жить намного проще. Я теперь верю в то, что ничего в жизни просто так не бывает. Все закономерно. Если человек оказался в приюте для бездомных, то он долго шел к тому, чтобы там оказаться…”
В приюте живут и работают. А попадают сюда люди по разным причинам. Оставшиеся без дома, семьи, родных, отсидевшие срок и никому не нужные… Немало обстоятельств. У Сосинского и его сподвижников одна задача – забрать с улицы как можно больше людей. И берут сюда только тех, кто согласен жить по заведенным здесь правилам. Главный закон – сухой. Одно из самых тяжких нарушений – употребление спиртного и наркотиков.
Эти люди не нужны государству. И деваться им некуда. А человек, оказавшийся на улице, становится либо преступником, либо жертвой. Государство закрывает глаза, а команда Сосинского спасает.
За восемь месяцев обитатели приюта своими силами восстановили сгоревший в Подмосковье дом. И поселили там матерей с детьми. Детей больше пятидесяти.
Большое хозяйство Емелиана Сосинского – сеть домов трудолюбия “Ной”. Домов уже восемнадцать. Жителей – почти тысяча. Кто-то приходит и уходит, кто-то остается. На прибитой к дереву дощечке надпись – Площадь Надежды.
Алена ДМИТРИЕВА
«Экран и сцена»
№ 16 за 2022 год.