Спектакль “История от Матвея” Нины Беленицкой поставил в Кемеровском областном драматическом театре Олег Липовецкий. Предыдущая его работа здесь – “Дикое поле” Луцика и Саморядова. Оба этих спектакля осмысляют недавнее прошлое как миф.
В заголовке пьесы Беленицкой не случайны и слово “история”, и имя главного героя, отсылающее к одному из четырех евангелистов.
Матвей, от чьего лица ведется повествование, идет в первый класс в год смерти генсека Черненко и телепремьеры “Гостьи из будущего”, после которой мальчик загорается идеей полета на Марс. На его школьные времена пришлись перестройка, путч и первые годы дикого капитализма в России.
Школа у Беленицкой – модель страны. На линейке 1 сентября умирает старый директор (Евгений Шокин). Его под руки, как дряхлого правителя, ведут к первому ряду партера. Он успевает помахать зрителям рукой, словно с трибуны Мавзолея, прежде чем его, окаменевшего, незаметно вывезут из зала на каталке. В роли директорского преемника – Александр Емельянов, который, не копируя Горбачева, играет человека добродушного и безвольного. Бал правит завуч в исполнении Натальи Юдиной – авторитарная, до мозга костей совковая и отчасти демоническая (в первом варианте пьесы ее даже зовут Адой). Изменения в школе наступают с приходом практиканта Дениса Юрьевича – он, к ужасу завуча, на “уроках мира” объясняет школьникам, что Америка нам больше не враг и что все равны и свободны. Однако праздник свободы в школе быстро заканчивается, и старые порядки постепенно возвращаются. Повзрослевшие одноклассники Матвея гибнут – на войне в Чечне или от рук братков-гопников. Или перерождаются.
Практиканта Дениса Юрьевича играет Антон Остапенко, исполняющий главную роль в “Диком поле”. Денис Юрьевич появляется в демократичных свитере и джинсах и с гитарой, подпевает гребенщиковскому хиту-манифесту “Этот поезд в огне”. Матвей и его одноклассники, будто апостолы вокруг мессии, собираются в круг, в центре которого Денис Юрьевич. Когда власть незаметно снова переходит к завучу, герой Остапенко в одночасье превращается в безвольного паралитика с початой бутылкой. На похоронах учеников с головы бывшего практиканта падает бейсболка с надписью “USA”, обнажая бритую голову выглядящего теперь жалким героя.
Матвей тоже предал себя прежнего – стал историком и уничтожил почти всю кинохронику, где был запечатлен короткий период свободы в школе. В финале, отчаявшийся, он снова, как когда-то в детстве, видит летающую тарелку, на которой “улетает к черту, прежде чем успевает понять, что к чему”.
Отечественную историю рубежа 80–90-х XX века драматург превратила в притчу, вполне очевидно, что каждому директору школы соответствует руководитель страны. Текст пересыпан запоминающимися фразочками, подслушанными у бабушек, училок и подростков: “Не жучкин тазик – партией руководить”; “И не вздумайте тут думать без моего ведома”; “Каждый человек по-своему прав, а по-моему – нет”. Космическо-фантастическую тему, присутствующую в пьесе, Олег Липовецкий превратил в главный режиссерский прием. На сцене возникают безмолвные инопланетяне, они наблюдают за героями, постигая советскую и постсоветскую реальность.
В постановке Липовецкого два Матвея: юноша-школьник в исполнении Юрия Алсуфьева и сегодняшний, повзрослевший – в этой роли Антон Безъязыков, режиссер Кемеровской облдрамы. Безъязыков на верхнем ярусе зала, за спинами зрителей зачитывает в микрофон ремарки – сначала отстраненно, затем все более эмоционально, включаясь в происходящее. Там же актеры исполняют знаковые песни эпохи, их для спектакля стилизовали под синти-поп, что придает действию “инопланетное” измерение. К сцене тянутся жесткие белые кабели, отсылающие к советской фантастике – связь советского быта с космосом. В центре сцены расставлены школьные стулья и водружена трибуна. В эпизоде переворота школьники и практикант строят из стульев баррикаду, а завуч едет на трибуне, как на танке, в сопровождении трудовика и физкультурника, превратившихся в омоновцев с автоматами. Трибуна в спектакле – естественно, “место силы”. Поначалу за ней располагается завуч-диктатор. Когда наступают девяностые, на трибуне ненадолго воцаряется школьный повар, втридорога продающий американский фаст-фуд.
У левого портала бабушка Матвея готовит обед, у правого – чья-то мама подшивает растяжки лозунгов, некоторые из них вывешены над сценой. Существование женщины в эпоху тотального дефицита – между плитой и швейной машинкой. (Вещественное оформление спектакля Василисы Шокиной.) Советский мир спектакля полностью обесцвечен: ни одного яркого пятна за всю первую половину спектакля. Даже знамя и пионерские галстуки серые. Цвет появляется, только начиная с эпизода, где одноклассники вскрывают коробки с джинсами, присланные американскими сверстниками. Актеры натягивают джинсы и танцуют под композицию “Crazy” группы “Aerosmith”. Урок в классе, начальная военная подготовка в противогазах, школьная дискотека, свадьба и похороны – все выглядит утрированно, но в конечном итоге только подчеркивает драматизм этой невеселой истории целого поколения.
В финальной сцене ставшая завучем бывшая одноклассница Матвея Таня, его безответная любовь, произносит на школьной линейке те же слова, что когда-то завуч. Школьный стукач (теперь священник отец Владимир) декламирует собравшимся то же стихотворение Сергея Михалкова, которое читал на линейке, будучи первоклассником. В стихотворении пионеру приснилось, будто он на корабле, плывущем в капстрану, но, проснувшись, обнаружил, что все в порядке – он был и остается в СССР.
Режиссер Олег Липовецкий принадлежит к последнему поколению советских пионеров, про которых “История от Матвея”. Пьеса датирована 2015 годом, но за прошедшие семь лет стала только актуальнее. Особенно антиамериканский и милитаристский пафос, пронизывающий речи завуча. История сделала странную петлю, и вместо будущего мы опять оказались в прошлом. Неужели свобода нам только пригрезилась, как померещилась Матвею в детстве среди облаков летающая тарелка?
Андрей НОВАШОВ
«Экран и сцена»
№ 5 за 2022 год.