Все мы – одни

Фото А.ИВАНИШИНА
Фото А.ИВАНИШИНА

Премьера нового спектакля классика лирического авангарда в театре «Около» прошла тихо, незаметно. Впрочем, неудивительно. Художественная вселенная Юрия Погребничко – безоговорочный феномен, фирменная тайнопись немыслимой красоты. Но открывается она не всем, не кричит о себе, не пиарится. А спектакль «Не горюй, заяц» вписался к тому же в текущий репертуар так органично, что казалось, был там всегда.

Жанр «Зайца» – драматическое кабаре, оно же ностальгическое. Настроение затаенной и светлой печали, помноженное на иронию, музыку бардов и подтексты. Они рассыпаны поверх условного действия и диалогов про любовь и бесчувствие, про близость и недопонимание, про возможность и неосуществленность, про никуда не исчезнувшую советскую нашу страну и нас с вами. И как квинтэссенция этого странного микса звучат японские строчки:

Как призрачна она,                 
Бабочка на моей руке,
Словно чья-то душа.

Короткий спектакль (всего 51 минута чистого сценического времени) основан на одноактной пьесе Семена Злотникова «Два пуделя». Юрий Погребничко уже ставил ее в 2000 году вместе с другой одноактовкой Злотникова «Бегун и йогиня» (спектакль «Советская пьеса»). Но маленькая пьеска о встрече двух одиночеств, по всей видимости, Юрия Погребничко не отпустила.

Главные герои остались главными героями, поменялись только их имена. Женщина «превратилась» в Японку (бесподобно отрешенная красавица Элен Касьяник), мужчина в Зайца (трагикомичный и очень точный Алексей Чернышёв). Собаки их героев преобразились в молчаливые скульптуры. В спектакле, помимо реплик Злотникова, легко различимы тексты Бориса Рыжего, Владимира Набокова и Сергея Козлова (название постановки – строка из его сказки). И, конечно, строки японской поэзии как опорная, смысловая точка.

Погребничко поднял комедию Злотникова на недосягаемую философскую высоту. Его «Не горюй, заяц» – это почти Беккет. Интертекстуальное пространство, рудиментарный сюжет, тема человеческого одиночества и, конечно, надежды. Полтонны надежды, ни граммом меньше. Герои хотят любви, желают «той самой» встречи, а встретившись, наконец, расходятся, едва перекинувшись парой внешне незначительных фраз. Но даже эта не-встреча здесь не самое главное, гораздо важнее интонация неизбывной печали.

Эта печаль слышна даже в сценографии (пространство и костюмы сочинены постоянным соавтором Юрия Погребничко Надеждой Бахваловой). Белоснежная постель из сугробов – она же площадка для выгула собак, заледенелые веточки в старом ведре, крупные снежные хлопья на кирпичной стене, лопата вместо гитары (о, как на ней «играет» Юрий Павлов в образе Дворника, играет самые заветные хиты Игоря Талькова и Александра Городницкого), кремлевская звезда взамен костра, невзрачная цветная гирлянда. В этом странном гиперпространстве еще ощутимее человеческое сиротство. Все в нем трогательно несчастны, с прозрачными от печали глазами, с отрешенной и робкой улыбкой, с жизнью, потраченной неизвестно на кого и зачем.

В финале на сцену выходят сказочные персонажи – Ежик, Медвежонок, лыжница, фигуристка. Медвежонок говорит главному герою: «Не горюй, Заяц, все мы – одни». И в этой гениальной строчке – вся нелепая трагичность этого мира, его загадочность и все-таки доброта. Как во всех прекрасных мистических спектаклях Юрия Погребничко.

Наталья ВИТВИЦКАЯ

«Экран и сцена»
№ 4 за 2022 год.