В Театре имени Моссовета выпустили спектакль по пьесе А.Н.Островского “Волки и овцы”. Весьма едкое и, как все пьесы драматурга, богатое для актерского высказывания произведение было пред-ставлено и как бенефис Валентины Талызиной, и как попытка придать реалисти-ческой вещи метафизическую окраску. Метафизика, однако, ощутимо придавила бенефис-ность, и спектакль в ней потерялся. Режиссер Игорь Яцко – ученик и соратник Анатолия Васильева – привнес в жесткую историю человеческих отношений долю надмирности, переплавляющейся едва ли не в инфернальность. Кураж театральной игры оказался не в силах повлиять на безмерность высоких материй. Хотя немного места в постановке, апеллирующей к космосу, все же было оставлено для актерских радостей – на фоне ажурно-массивной декорации художника-пос-тановщика Марии Рыбасовой.
Инфернальные мотивы с самого начала утяжеляют пьесу, нагрузив ее избыточным пафосом. Герои Островского оказываются единственными живыми людьми в темном пространстве, где по замкнутому кругу движутся силуэты зданий безликого губернского города. Он становится еще одним действующим лицом, равнодушным и поглощающим сиюминутные людские страстишки. Но при всей его масштабности лицо это здесь явно лишнее. На фоне летающих крыш и колонн история о любви и деньгах (или любви к деньгам – зависит от точки зрения) теряет свой объем. На сцене же, тщась разогнать пустоту и черноту ярчайшими красками (художник по костюмам – Виктория Севрюкова), посверкивают знакомые персонажи. Меропа Давыдовна Мурзавецкая в исполнении бенефициантки роскошно вальяжна, с тягучими интонациями и неторопливыми властными движениями – героиня Валентины Талызиной заполняет собой все пространство – сразу видно, кто здесь хозяйка. Впрочем, козни и интриги ее не страшны и выглядят чуть утрированно – театрально, не всерьез.
Диссонанс между темным фоном и яркой бурной жизнью обитателей губернского города оказывается особенно заметным, когда на сцене принимаются петь романсы – а их в спектакле немало. Происходящее начинает напоминать домашний театр Мурзавецкой, словно она, своей властью, разыгрывает всю историю от начала и до конца. Впрочем, на это весьма прозрачно намекнет в самом начале спектакля и обращающийся к залу слуга Павлин (Виктор Гордеев), принимающий публику за просителей, явившихся докучать барыне.
От череды образов – а тут ведь и пышные костюмы, прически, манеры – остается ощущение тонкой насмешки исполнителей над своими персонажами. Гротескно комичен племянник Аполлон (Андрей Анкудинов) – он так демонстративно глуп, будто очень хочет, чтобы от него отстали. Самодоволен до крайней степени Лыняев (Александр Бобровский), обворожительно мила строго следящая за модой и чем-то неуловимо напоминающая Ренату Литвинову Купавина в исполнении Марины Кондратьевой. Все будто в шутку, словно легкое развлечение между чаем и ужином. Быть может, так и есть, и вся интрига вокруг молодой вдовы Купавиной – изобретение скучающей помещицы Мурзавецкой.
В этом театре в театре чувствуется наслаждение игрой, но почти не ощущается остроты смысла. В интерпретации Игоря Яцко Мурзавецкая, конечно, не “Тартюф в юбке”. Она избалована безграничной властью в городе, почтением к своей персоне, полагает себя мудрой волчицей, а других, понятное дело, овцами, но ничуть не страшна и не так уж опасна, хотя по сюжету творит дела неприглядные.
На любого хищника, как известно, найдется зверь покруп-нее, и на сцене возникает Василий Иванович Беркутов в исполнении Александра Яцко. Хищной птице – смысл “говорящих” фамилий в спектакле особенно отчетлив – предстоит заклевать волка: с появлением Беркутова Меропа Давыдовна будто съеживается, отодвигается, и поле битвы освобождается для более молодых и хитрых мародеров. Беркутов–Яцко умен, расчетлив, саркастичен и прекрасно знает нравы соседей, как и то, что следует по-волчьи выть, живя бок о бок с почитающими себя волками. И так же хорошо знает, что сам он – птица полетом куда выше, но до поры факт этот уместнее скрывать. Беркутова ждет огромный мир за пределами этого маленького темного городка и будущее, где все будет происходить иначе: быстрее, энергичнее, изобретательнее, откровеннее. Это пока неотчетливое завтра не просматривается из кресла Мурзавецкой, но прекрасно видно с высоты роста Беркутова и той верхотуры, на которой пристроился подлец Горецкий (Сергей Зотов).
В финале примирившиеся персонажи этих “Волков и овец” неторопливо и плавно уедут в прошлое все на том же поворотном круге сцены, чтобы, вероятно, явиться под новыми личинами в будущем. Но даже их актуальность не в силах преодолеть чувство некоторого недоумения и устойчивое ощущение, что все произошедшее – лишь частный эпизод в большом и равнодушном мире.
Юлия КУЛАГИНА
«Экран и сцена»
№ 3 за 2022 год.