Безумие на подиуме

Фото В.МЯСНИКОВА
Фото В.МЯСНИКОВА

На Новой сцене театра имени Евг. Вахтангова режиссер Хуго Эрикссен поставил спектакль “Войцек” по самой известной пьесе немецкого драматурга Георга Бюхнера.

В глубине устроенной буквой Т сцены – обшарпанный бар, пара столиков, а на узком, врезающемся в зал помосте раз-ворачивается основное действие. Нелепый, весь какой-то кривой, с замедленной пластикой Войцек – замечательная работа актера Максима Севриновского – долго и тщательно примеряется опасной бритвой к щекам комически толстого Капитана (Евгений Косырев), щурится от яркого света фонаря в глаза и утверждает, что слышит голоса. Здесь же, в одной из ржавых ванн, он топит в порыве ревности свою возлюбленную Марию (Ася Домская). История сошедшего с ума от ревности и непосильного ужаса жизни солдата-цирюльника волей режиссера выставлена на подиум. Будто модель на показе, Войцек, со всей его косноязычностью и внутренней невысказанностью, проходит перед своим соперником Тамбурмажором (Павел Юдин), а тот едва удостаивает его внимания. Стоя на помосте, Войцек жмется и робеет под исследовательским взглядом Доктора (Евгений Князев). Сюда – в максимальную публичность – Войцек придет, чтобы забыться и отвлечься после убийства, на мгновение попытается стать не собой, будто акт умерщвления любимой убил и его прежнего: попробует быть грубым и развязным, тяжело хлопнуть какую-то девицу по бедру. Но иллюзия развеется быстро – его схватят и, запеленав в смирительную рубашку, оставят сидеть возле белой стены в постепенно гаснущем свете жизни и разума.

Режиссер переносит действие пьесы из двадцатых годов XIX века на сто лет вперед, в двадцатые минувшего столетия, в годы после Первой мировой войны. На сцене почти монохром – черно-белое пространство, серые и коричневые мундиры и платья, белый свет фонарей (сценография и костюмы Ютты Роттэ). Настроение послевоенной депрессии, разрухи, бедности и полной потери ценности и смысла жизни. Не ощущается почти никаких эмоций, кроме яростного веселья, за которым сквозит неописуемое отчаяние. Голоса то поднимаются до крика, то опускаются до свистящего шепота. Обшарпанный бар – перекресток времен и последняя возможность благодаря выпивке почувствовать себя живым. Точка на пути в небытие. Спустя совсем немного времени здесь будут пить и герои Ремарка, в отличие от бюхнеровских, уже не верящие вообще ни во что. В стыло-сумрачном пространстве ощущается дух грядущего нацизма. Мимо бара пройдет Хозяин балагана (Евгений Пилюгин), покажет страшноватое сновидческое представление, где в качестве конферанса звучат фрагменты “Антихриста” Ницше. А черный, острый, похожий на хищную птицу Доктор Евгения Князева, наблюдая и исследуя феномен Войцека, выскажет идеи, близкие к евгенике и будущим экспериментам над людьми.

Предельным минимализом внешнего выражения, крупными планами, медленными мизансценами режиссер показывает совершеннейшую бессмысленность происходящего. Вернувшиеся с войны, где впервые было применено оружие массового уничтожения и стало очевидно, что человеческая жизнь – полное ничто, солдаты отчаянно пьют, пытаясь забыть эту истину. Тамбурмажор же в своем самом красивом мундире, кстати, коричневого цвета, со знанием дела цитирует главного героя книги “Гитлер в Вене” Бригитты Хаманн и своей животной агрессией буквально сбивает с ног Войцека. Все пьянки, танцы, шутки, даже секс – все нарочито. Слишком подробно, слишком медленно, будто под толщей воды или в замедленном кино.

Затянувшийся кошмар – вот во что превратилась жизнь после войны. Отчаяние стало ее сутью, и совсем скоро именно оно толкнет нынешних посетителей бара на поиски смерти. Смешной, дерганый, неврастеничный недосолдат Войцек Севриновского – единственный, но слишком слабый человеческий голос, и он не сможет противостоять тьме. В черно-белом, со слепящими фонарями, вечно нетрезвом мире у него нет поддержки и опоры ни в лице Марии, ни выше. Бог, которого он так хочет услышать, толкуя о голосах, прикладывая ухо к земле, давно оставил его и всех. В интерпретации Хуго Эрикссена история Бюхнера превращается в притчу о холодном мире, где потухли звезды, где пусто, холодно и все жизни угасают на глазах. Здесь Бог давно покинул человека, поэтому утешение в нем возможно только для безумца-цирюльника. К Войцеку придет утопленница Мария и, обняв его голову, начнет петь тихую колыбельную без слов, вознося ее к громоздкому металлическому каркасу осветительных приборов на потолке.

Юлия КУЛАГИНА

«Экран и сцена»
№ 4 за 2021 год.