– Пушкин тут не прав! – в запальчивости она бросает на тахту том в кожаном переплете.

Моей тетушке, сестре бабушки, за 90. В здравом рассудке. А память феноменальна – копилка историй. В прошлом учительница математики, она ярая поборница литературы. Обожает поэзию. Ее кумиры – Пушкин и Некрасов. “Мороз – красный нос” читает почти целиком наизусть. “Медный всадник” – огромные куски. Декламирует с воодушевлением. Слушаешь ее и видишь перед собой девочку из церковно-приходской школы. Живет она с сыном в “хрущевке”. Ее слушатели – старушки-пенсионерки на лавочках и малышня ближайших подъездов.

– Ребятки, ко мне! – хлопает в ладоши. – Я “Конька-горбунка” читаю лучше, чем Олег Табаков, – шепчет мне. – Артист-то он артист, а кое-что у Ершова не улавливает. Не думай, что я застряла в прошлом веке. Читаю Мандельштама и Бродского. Учу их стихи. Трудные поэты. Вот выучила “О, бабочка, о, мусульманка”. Дивлюсь, почему у еврея такое сравнение странное, – недоумевает доморощенный литературовед.

С годами она не меняется: неизменный кружевной воротник, валик седых волос с роговой заколкой. Когда, навестив ее, я ухожу, она не отпускает меня без порции декламации, при этом непременно комментируя прочитанное.

– Послушай пушкинский отрывок:

 Войну и плен старинный свой

 Пусть волны финские забудут

 И тщетной злобою не будут

 Тревожить вечный сон Петра…

Секунду передохнув, шепчет мне на ухо:

– Я добавляю: “великого Петра”. Мне кажется, Пушкин, пусть он и гений, недооценил императора-реформатора.

– Ау! Пушкинисты! Улыбнитесь!

Рена ЯЛОВЕЦКАЯ

Москва, 2015

«Экран и сцена»
№ 12 за 2020 год.