“Однажды… в Голливуде”. Режиссер Квентин Тарантино
Умер один мужик и спрашивает Бога: “Скажи, а зачем я жил? Какое было мое предназначение?” А тот ему отвечает: “Помнишь, в 1975 году ты ехал в поезде Таганрог – Москва, пошел в вагон-ресторан, и рыжая тетка попросила тебя передать соль?” – “Вроде что-то такое припоминаю”. – “Передал?” – “Передал”. – “Ну вот”.
Идею этого анекдота при желании можно найти и в новом ярком, смешном, глубоком, прекрасном и прочая и прочая фильме Квентина Тарантино “Однажды… в Голливуде”. Два его главных героя, Рик и Клифф, совершают несколько действий, благодаря которым изменится мировой кинематограф. Не такой, конечно, размах, как уничтожение Гитлера в “Бесславных ублюдках”, но Квентину Тарантино явно доставляет наслаждение переписывать историю. А так как это еще и история обожаемого им кино, то наслаждение буквально льется с экрана, сверкает и переливается на солнце, заставляя тех, кто смотрит фильм, подпрыгивать, хохотать, хлопать в ладоши, а иногда в ужасе хвататься за спинки впереди стоящих кресел. Впрочем, это привычное состояние для тех, кто Тарантино любит.
Перед тем и после того как передать соль, мужик из анекдота как-то жил и на что-то надеялся – как и герои фильма, актер Рик Далтон (Леонардо Ди Каприо) и его друг и помощник, каскадер Клифф Бут (Брэд Питт). Их жизнь показана Тарантино подробно, с нежным вниманием к одним деталям и коротким поверхностным взглядом на другие, но без ощущения, что вот-вот должно произойти что-то важное. Более того, есть обманчивое ощущение, что ничего важного вообще не произойдет.
Звезда Рика Далтона вот-вот сорвется с голливудского небосклона. Его помнят по одной сериальной роли, ему предлагают играть только злодеев, которым ловко надирают задницу основные герои, – а это, как замечает ушлый продюсер мистер Шварц (Аль Пачино), не способствует уважению зрителей.
Мистер Шварц предлагает Рику поехать в Италию и посниматься в спагетти-вестернах у Серджио Корбуччи. Актер вознегодует, но потом из чистого отчаяния согласится, заработает немного денег, получит немного славы, женится на итальянской актрисе, но тоски его по настоящей работе это не утолит.
Далтон умеет великолепно скалиться и цедить сквозь зубы, череда разнообразных злодеев научила его этому. Но как только звучит команда “Снято!”, Рик снова становится нежным, неуверенным, уязвимым, грустно рассказывает коллегам о неудачных кинопробах, а в своем актерском вагончике клянет себя на чем свет стоит за то, что вчера выпил восемь коктейлей и теперь не может вспомнить текст.
В чудесном эпизоде, где Далтон разговаривает со своей восьмилетней партнершей по фильму (Джулия Баттерз), девочка расспрашивает его, о чем потрепанная книжонка, которую актер читает. Рик рассказывает про ковбоя, который в двадцать лет был удачлив и всеми любим, но потом повредил позвоночник, теперь никому не нужен, ему уже сорок – и слезы начинают течь по щекам Рика.
Далтон вообще живет как круговорот жидкости, легко плачет и много пьет. Его время уходит, и опереться ему, в общем-то, не на что, будто его позвоночник тоже сломан. А ведь всего одна вечеринка у бассейна могла бы дать ему хорошую роль – в соседнем доме живет уже знаменитый Роман Полански (Деймон Херриман) с женой Шерон Тейт (Марго Робби). Год назад вышел “Ребенок Розмари”, и у них все просто потрясающе. Разве что один раз к дому подходит очень неприятный брюнет, который ищет своего приятеля, но Шерон быстро забывает о нем.
Шерон очаровательна, когда едет с Полански в открытой машине, когда танцует на вечеринке в желтых шортах, когда приезжает в кинотеатр, где идет фильм с ее участием. И по-детски радуется, слушая, как бурно зал реагирует на ее героиню.
Камера любуется ее стройными коленками, белыми летними сапогами, нежной улыбкой и волосами цвета меда. И страшно думать и о том, что скоро должно произойти с этим милым совершенством, и о том, что это жуткое событие поможет появиться и “Китайскому кварталу”, и “Тэсс”, и “Горькой луне”, и другим фильмам Полански. Однако соль – ту самую, из анекдота – уже скоро передадут.
По городу бродят толпы юных хиппушек, они ловят машины, ищут на помойках консервы, поют тонкими голосами. Рик Далтон их ненавидит, трудно сказать, за что – может быть, потому, что они олицетворяют свободу, которой у него, закованного фильмами, уже давно нет, а может быть, потому, что они грязны и бездомны, а у него есть свой дом, символ статуса. Рик уверен, что жилье в Голливуде надо не снимать, а покупать, потому что именно так можно почувствовать, что Голливуд твой дом и он тебе принадлежит, даже если это совсем не так.
Клифф Бут к хиппи скорее равнодушен; он беднее Рика, и свободы в нем больше. С работой у Клиффа тоже не ладится – его не берут в каскадерские группы, потому что ходят неподтвержденные слухи, что когда-то он убил свою жену.
Единственное существо женского пола, которое Клифф искренне любит, – питбуль Бренди; ей он по вечерам щедро наваливает в миску собачьи консервы и посыпает их сухим кормом. Не всем дано сделать одновременно смешную и завораживающую сцену из незатейливого процесса, но Тарантино такое умеет.
Еще Клифф любит друга Рика и готов быть его верным оруженосцем, хотя кто из них круче, это вопрос – у Ди Каприо и Питта персонажи многослойные, в отличие от всех остальных. У Рика Далтона случаются на съемках прорывы, граничащие с гениальностью (но этого никто не ценит), а в невозмутимости Клиффа есть опасная тайна, которая останется неразгаданной. Они оба не так уж и молоды, им обоим не везет, и не факт, что повезет, но у них есть силы и порох в пороховницах, чтобы противостоять новому миру.
Наблюдать за этими мужчинами, и похожими, и непохожими друг на друга – настоящее упоение. Они прекрасны и сами по себе, и очень хорошо сочетаются, и между ними точно есть химия, химия броманса. Тарантино называет Ди Каприо и Питта лучшим кинодуэтом со времен Роберта Редфорда и Пола Ньюмана.
Прелестная автостопщица Киска (Маргарет Куэлли) привозит Клиффа на хорошо знакомое ему ранчо, где когда-то снимались вестерны, а руководил всем Джордж Спан (Брюс Дерн). Но сейчас Джордж ослеп и не может ни смотреть кино, ни замечать, что творится вокруг него, а ранчо захватили молодые хиппи, которыми управляет таинственный Чарли. Нетрудно сложить два и два и догадаться, что именно он приходил к дому Шерон Тейт, а также вспомнить его фамилию, которая в фильме не произносится ни разу.
Хиппи – среди них очень забавно видеть в маленькой роли Лену Данэм – отнюдь не дети цветов, они опасны, но Клифф быстро это понимает и уделывает их одной левой. Точно так же, как уделал на съемочной площадке молодого и наглого Брюса Ли (Майк Мо), потеряв последний шанс устроиться на работу.
Тарантино дает своим героям шанс побе-дить наглую молодость, вернуть себе утраченное и не потерять главное. Идея зомбированных хиппарей – “Эти актеры с самого детства показывали нам, как убивать, а теперь мы пойдем и убьем их” – не реализуется благодаря тому, что Клифф воевал и очень не любит, когда к нему подходят с ножом; что Рик бережет свое пространство, а на съемках научился обращаться с огнеметом (уничтожал в фильме фашистов); и что собачка Бренди умеет не только есть корм.
И когда зрители-убийцы нейтрализованы, снова остается только Голливуд, только кино, где можно учить в бассейне роль, где открываются соседские двери и Шерон приглашает на коктейль. И где несколько фильмов Романа Полански сняты не будут – вместо них, наверное, будут другие, узнать о которых возможности не представляется и можно только включать воображение.
О том, что будет дальше с героями, тоже можно догадываться. Правда, судьба Рика будет более ясна для зрителей, не убегающих из зала сразу после появления на экране титров. Они поймут, состоялась ли искомая вечеринка, получилось ли с новыми ролями, и что может произойти дальше. Но этот бонус Тарантино дарит только тем, кто спокоен, невозмутим и по-настоящему любит кино, то есть готов досмотреть его до самого конца.
Жанна СЕРГЕЕВА
«Экран и сцена»
№ 16 за 2019 год.