Риски и победы

Сцена из спектакля “Орфические игры. Панк-макраме”. Фото А.БЕЗУКЛАДНИКОВАЧтобы войти в двери репертуарного театра, молодым российским режиссерам предоставлена целая сеть лабораторных проектов. Темой или ракурсом лаборатории могут становиться современная драматургия, автор, обстоятельства сочинения эскиза (художник – режиссер, драматург – режиссер, композитор – режиссер). Лаборатории последнего сезона – в Новосибирске, Красноярске, Омске, Москве – высвечивают свойства молодой режиссуры, помогая ей определиться с методом и подталкивая зрителя к нужным вопросам.

Три режиссера – Алиса Селецкая, Талгат Баталов и Никита Бетехтин – участвовали в читках немецкоязычных пьес из сборника “ШАГ-5”, организованных в Электротеатре Станиславский сразу тремя институциями: Австрийским культурным форумом, Швейцарским советом по культуре “Про Гельвеция” в Москве и Гете-институтом. Трое режиссеров принадлежат к разным школам, у них – отличаются бэкграунд и вкусы в театре. Пьеса австрийца Фолькера Шмидта “Джихад” – о терроризме и молодых европейцах, вступающих в ИГИЛ, швейцарца Лукаса Холлигера “Монстры крушат многоэтажки” – о жителях мегаполиса, переживающих сущностный кризис, немца Штефана Хорнбаха “Игра жизни, игра смерти” – монодрама парня, узнавшего про свой смертельный диагноз. Все три текста, блестяще переведенные на русский язык, были представлены в формате читок, вызвав дискуссию среди публики – о поворотах тем и способах смотреть на мир.

Сделать текст слышимым, даже во фрагментах, – задача трудная, требующая деликатного отношения. Приехавшие на читки авторы сборника “ШАГ” не знали или почти не знали русского языка (Фолькер Шмидт учился в питерской Театральной академии на курсе Вениамина Фильштинского), но угадывали интонацию и строй читки. Красота “Джихада” (режиссер – Никита Бетехтин) была поддержана шумовым фоном, состоящим из взрывов и пулеметных очередей, накрывающих зрителей плотной сеткой. Тяжелая электроника стала звуковой средой “Монстров” (режиссер – Алиса Селецкая, композитор – Александр Белоусов). Тексты произносились в микрофоны, обретая поэтическое полнозвучие.

В Омском драматическом театре лаборатория современной драматургии, которую курируют критик Александр Вислов и завлит Юлия Эскина, проходит в рамках большого фестиваля “Академия”. Идея такова – озвучить прошедшие конкурс тексты голосами авторов, предоставив им возможность самим прочитать свою пьесу, а затем – увидеть ее режиссерский эскиз. Свои пьесы читали Алекс Бьерклунд из Екатеринбурга, Анастасия Букреева (ученица Натальи Скороход) из Петербурга; был показан эскиз не приехавшего из Екатеринбурга Артема Головнина. Самое интересное рождается в диалоге – в данном случае диалог складывался вокруг границ интерпретации современных текстов. Режиссеры защищали свое право на трактовку, авторы – на сохранность текста. Омский конкурс, происходящий на базе одного из лучших российских театров, позволяет новорожденной драматургии встретиться с прекрасно оснащенным актерским аппаратом. И эта поддержка – в лице актера Михаила Окунева и многих других, в том числе сильнейшей команды молодежи – дает пьесам питательную среду.

Красноярский ТЮЗ сделал лабораторию по эстонским эпосам и пьесам при содействии продюсера Мэрта Мяоса, открывающего в декабре 2018 года новую площадку в Нарве – Vaba Laba. Эстонский эпос о герое с плохой репутацией, добивающемся руки девушки из богатой семьи, переписал веселыми наивными стихами и поставил Дамир Салимзянов из глазовского театра “Парафраз”. Эскиз собираются взять в репертуар – легкая и смелая театральная игра, затеянная артистами вокруг древнего сюжета, сам принцип создания театра из подручных материалов – оказались залогом успеха. Молодые режиссеры (ученики Сергея Женовача и режиссеры из самого ТЮЗа) составили интересную компанию: люди с несхожими взглядами на современный театр, обучавшиеся у разных мастеров.

Проект Электротеатра Станиславский “Орфические игры. Панк-макраме”, в мае 2018 года проходивший на основной сцене, – пример того, как 100 режиссеров (а именно столько участников Мастерской Индивидуальной Режиссуры МИР-5 два года работали с мифом об Орфее) предъявляют необычный тип образования. По сути, речь идет о модели, когда режиссера не обучают по образцу мастера, в молодом человеке не стремятся воссоздать образ самого себя, своих стиля и метода. Но будят в нем его собственное сознание, оснащая знаниями о композиторском искусстве, устройстве современной академической музыки, особенностях восприятия и так далее. Выйдя на сцену, 100 участников “Орфических игр” с удивлением обнаружили, что можно оставаться собой и при этом – или именно благодаря этому – обрести пристрастное и заряженное интересом внимание публики. Разнородные элементы шестидневного спектакля, сложенные в хитросплетенное “макраме”, при соприкосновении друг с другом дали эффект фрактала. Многочисленные этюды и перформансы, прямо и косвенно сочиненные по мотивам мифа об Орфее, составили калейдоскопический коридор, в котором один узор мгновенно сменяет другой.

Именно в соприкосновении с живым театром, с институцией как таковой проверяется мобильность и выносливость творческого человека, входящего в профессию. Сегодняшняя реальность такова, что для реализации проекта репертуарный театр нужен далеко не всегда: возможно уйти с этой нормативной территории в ситуацию альтернативную. Но и там, и здесь требуются энергия, настойчивость в воплощении идеи и умение правильно расположиться в месте, куда ты пришел. В этом смысле лаборатория – зона разрешенного повышенного риска, который для кого-то становится стартом в будущее, для кого-то – постоянной работой. Встреча молодой режиссуры и театра инициирует важный разговор о языке современной сцены – о том, как и из чего он складывается, какие обстоятельства для его реализации существуют и как можно перерасти любые ограничения.

  • Сцена из спектакля “Орфические игры. Панк-макраме”.

Фото А.БЕЗУКЛАДНИКОВА

Кристина МАТВИЕНКО

«Экран и сцена»
№ 15 за 2018 год.