Жест солидарности

Сцена из спектакля «Кафка». Фото А.ЙОКУ«Гоголь-центр» в Берлине

 На этот раз никто критика в Берлин для освещения гастролей московского театра не отправлял, как случалось и в советские, и в постсоветские времена. Пришлось командировать себя-самозванца самому. Пришлось вообразить нереальный вариант: двадцатые годы XX века, русский Берлин, возможность каждый день отправлять в Москву репортаж.

1.

Пресс-конференция в Немецком театре («Дойчес театер») накануне гастролей «Гоголь-центра». 26 марта 2018 года

Берлин приготовился к гастролям «Гоголь-центра» с двумя спектаклями – «Кафка» и «Машина Мюллер», договоренность о которых была достигнута два года назад, когда тучи еще не сгущались над Кириллом Серебренниковым сотоварищи (гастроли обменные, в феврале в Москву приезжал спектакль Немецкого театра «Берлин, Александерплац» по роману А.Дёблина в постановке Себастиана Хартманна – см. «ЭС» № 4, 2018). Гастроли пройдут в отсутствии режиссера – Кирилл Серебренников уже в течение семи месяцев находится под домашним арестом, не имея возможности ни репетировать, ни отдавать распоряжения в театр по телефону. Когда-то власти ГДР, возмущенные независимым поведением Хайнера Мюллера и его пьесой «Переселенка», якобы нарушающей общественное спокойствие, подвергли его обструкции лет на десять, но все же не стали изолировать от общества, а вскоре даже выдали ему зарубежный паспорт и разрешили спокойно выезжать за границу. В России таких гибких культурполитиков, к сожалению, сегодня нет.

Судя по состоявшейся в Немецком театре пресс-конференции, в Берлине хорошо понимают исключительность ситуации. Стремятся оказать поддержку молодому московскому театру, как когда-то оказывали русским театрам в 1920-е годы, пытаясь в то же время разобраться, чем отличается традиционная для СССР культурная политика от нынешней, при которой приступы цензурной лихорадки уживаются с элементами новой терпимости. Гастроли возможны, министерские эксперты их не сопровождают, обструкции нет, культурный обмен приветствуется, хотя ввиду трудной экономической ситуации не может быть особенно активным.

Дирекция Немецкого театра вместе с «Гоголь-центром» приготовила обширную программу, дабы познакомить публику с историей этого театра и работами Кирилла Серебренникова, как в театре, так и в кино. Запланирован показ документального фильма «Случай Серебренникова. Как Штутгартская опера с помощью самостоятельно завершенной постановки «Гензель и Гретель» борется за свободу искусства». Помимо кинофильмов и спектаклей в ночной программе значатся записи других его постановок, вечеринка с участием музыкантов театра, а в конце гастролей – дискуссия на тему «Фантазия и цензура. Работа Кирилла Серебренникова в театре».

В фойе Немецкого театра собрались представители берлинской прессы. В своем вступительном слове интендант театра Ульрих Куон признался, что ощущает «чувство внутреннего родства» обоих театров, для которых столь важной стала тема общественной ответственности искусства в новую эпоху. В творчестве же Серебренникова он особо выделил «тему критики автократии». Московский театр спокойно, без ненужного экстаза представила Анна Шалашова, замещающая ныне руководителя во всех предвиденных и непредвиденных ситуациях. Рассказав о рождении и развитии «Гоголь-центра», о месте, роли и индивидуальности Серебренникова-режиссера, она отметила, что главным для труппы в течение семи месяцев его домашнего заточения и отлучения от коллектива (Анна Шалашова обратила внимание на то, сколь прозорлив оказался Серебренников-художник, напророчив себе драматический поворот судьбы в песенке «В пустой квартире», звучащей в «Машине Мюллер») было «воспитание в себе внутреннего Кирилла», воли к «сохранению в себе его взгляда и его энергии». Коллектив смог в это трудное время самостоятельно выпустить три спектакля на большой сцене и два на малой.

На пресс-конференции была затронута тема важности воздействия интернациональной поддержки Кирилла и театра. В Париже создан Комитет защиты Серебренникова, в моральном смысле невероятно важный для труппы.

Сознание нового актера-современника ярко проявило себя в коротком выступлении американца Одина Байрона. Ему был задан вопрос: «как работает актерская свобода в России»? В ответ прозвучало: «Я просто играю посредника между режиссером и публикой. Здесь я нашел свое место в жизни, здесь мы все вместе существуем органично как команда». Один Байрон за «культурный обмен вместо бойкота». Такие актерские признания помогают сформировать реальный образ «Гоголь-центра», проводя нить от молодых театров начала 1960-х годов к нашему времени.

В своих вопросах представители берлинской прессы, разумеется, интересовались тем, как русский театр искал пути сближения с интеллектуальной драмой Хайнера Мюллера. Серебренниковцам предстояло проверить, как оценит их интерпретацию немецкая публика, будет ли работа воспринята новаторской на фоне прежних постановок Димитра Гочева, Франка Касторфа, Роберта Уилсона и самого Хайнера Мюллера.Сцена из спектакля «Машина Мюллер». Фото И.ПОЛЯРНОЙ

На пресс-конференции шла речь и о проблеме финансирования «Гоголь-центра» (прессе было интересно узнать, что театр потихоньку начинает финансировать себя сам, продавая 97% билетов), велся разговор о перспективах культурного обмена между Россией и Германией, во многом ограниченного сегодня финансовым кризисом в обоих государствах (Гете-Институт все же намерен в этих условиях продолжать поддержку «экспериментальных проектов»). Не могла не возникнуть тема конкретной ситуации Кирилла Серебренникова, даты суда и перспектив его освобождения. Анна Шалашова отвечала по существу, не страшась смотреть правде в глаза. Театр готов творить, экспериментировать и дальше, ожидая возвращения режиссера, по-кафкиански отлученного от своего дела властью. Представители прессы могли подробно ознакомиться с хронологией процесса на специальном сайте театра.

 

2.

«Кафка». Берлин, 28 марта 2018 года

«Кафка» Кирилла Серебренникова имел в этот день в Берлине грандиозный успех. Контакт сцены с публикой установился с первых минут. Начав с ободряющего смеха, зал, пристально внимая точному сценическому поведению главного героя (в исполнении Семена Штейнберга, поразившего своим заряженным бездной смыслов молчанием), погрузился в сочиняемую на глазах биографию Кафки, оценил синтез разнообразных приемов современного театра. Часть спектакля прошла в потрясении от неожиданной смелости и полноты метафорического языка. Финал же постановки – сцена пляшущих под началом Кафки-демиурга стен (чистых страниц), сцена похорон героя – вызвал фурор. Две трети зала составляла новая русская публика Берлина, как юного, так и пожилого возраста, казалось, здесь витал призрак Набокова, вкушавшего полет энергии, яд и иронию спектакля.

Перед входом в фойе «Дойчес театер» стоял плакат с надписью «Free Kirill». Остается задать вопрос, в какой степени резонанс гастролей может повлиять на московскую бюрократию и суд, приписавших режиссеру биографию расхитителя и придумавших ему столь иезуитское наказание.

 

3.

О берлинской прессе. 31 марта 2018 года

Нельзя сказать, что немецкая пресса проявляет чудеса рецензентской оперативности. Ни в «Берлинер Тагеблат», ни во «Франкфуртер Альгемайне», ни в «Зюддойче Цайтунг», ни в «ТАЦ» статей о «Кафке» не появилось, пасха вот-вот… «Берлинер Тагеблатт» порадовала короткой информацией о своей уверенности в том, что постановка «Набукко» в Гамбургской опере в 2019 году непременно состоится, раз Кирилл Серебренников переслал через своего ассистента необходимые подготовительные материалы, и пригласила зрителей на повтор «Кафки». Тем не менее, оперативные отклики радиостанций и блогеров весьма энтузиастичны.

Известный театральный критик, член жюри театральной премии Федеративной республики, обозреватель kulturradio.de Барбара Берендт назвала «Кафку» «музыкально-ритмическим шедевром, основанным на трех классических мелодиях, которые, меняясь и нарастая, становятся вершиной спектакля». В первой части зритель, долго привыкавший к наушникам, затем целиком подпал под обаяние «сдержанного, меланхолического, неконтролируемого слова». По мнению критика, труппа «Гоголь-центра» обладает широкой палитрой свойств синтетического актера, приемы театра и кино сочетаются с отличной хореографией в стиле 1920-х годов. «Музыкальная биография» Кафки глубоко впечатляет, хотя и кажется порой преподнесенной излишне дидактически. Берендт полагает, что в постановке Серебренникова больше шутки и поэзии, чем политической сатиры, но именно этим он и выигрывает.

Обозреватель радиостанции «Deutschlandfunk» Андре Мумот назвал свой отчет «В немом сопротивлении», выделив линию свободолюбия и протеста Кафки-писателя и человека. Прежде чем говорить собственно о театральной работе, критик высказался о ситуации «режиссера под арестом» – до сих пор неясно, состоится ли в следующем сезоне запланированная в «Дойчес театер» серебренниковская постановка «Декамерона». Перейдя к анализу постановки, Мумот назвал ее «пиршеством движения и поз», отмеченным искусной игрой с мотивами и предметами, в каждом случае предстающими в новом свете. «Сказочный, проникновенный ансамбль творит языком переливчатых движений, становясь носителем многозначных смыслов». Нечасто берлинские критики предаются таким похвалам: «Порой хрупкое и сложное, но в целом обворожительное предприятие».

По мнению популярного берлинского культурблогера Конрада Кёглера, далеко не все сценические и музыкальные ассоциации постановки имеют отношение к персоне Франца Кафки. «Горьким моментом гастролей» назвал блогер сегодняшнюю реальность постановщика, повторяющую историю К. из фрагмента о кошмарном пути через лабиринт в романе «Процесс».
Подводя итог первым откликам берлинской прессы, стоит, помимо восторгов чистым искусством, особо отметить озабоченность судьбой талантливого режиссера. Гастроли вновь и вновь актуализируют проблему взаимоотношений власти и художника, подчеркивают тонкое, но важное различие между типом современного свободного и абсолютно свободного человека.

 

4.

«Махина Мюллер» – оговорка критика. 1 апреля 2018 года

Афиша спектакля «Кафка». Фото Н.БАЗЕТОВАВторой гастрольный спектакль, «Машина Мюллер» Кирилла Серебренникова, был принят берлинской публикой «на ура». Этот спектакль тоже шел в напряженном молчании зала, лишь изредка разражавшегося знаками восхищения. Финальные аплодисменты продолжались минут десять, группа энтузиастов держала в руках листы с надписью «Free Kirill». В кулуарах после спектакля ощущалось особое волнение, критики отмечали зрелость молодого ансамбля и отдавали преимущество второму спектаклю перед первым, не забывая при этом выразить восторг работой Семена Штейнберга в «Кафке». По словам ведущего берлинского критика Клауса Фёлькера, автора биографии Брехта, Хайнер Мюллер в русской трактовке предстал апокалиптическим художником, но поразил поэтическим синтезом изобразительных средств. Фёлькер вспомнил свои первые поездки в Москву в 60-е годы, постановка Серебренникова пробудила впечатления от молодой Таганки.

 

5.

Заключительная дискуссия. 2 апреля 2018 года

Гастроли «Гоголь-центра» завершились. На втором представлении «Машины Мюллер» было очень много немецкой публики, что, несомненно, порадовало. Впечатлили обрывочные суждения, которые довелось услышать, проходя мимо оживленно дискутирующих групп: «Какой-то такоооой авангардизм», «Эти мощные фигуры, эти тела рабов», «Но лучше бы они одели перформеров в черные трико», «Какая скука этот Хайнер Мюллер, вот Артур Васильев – что за чудо-голос!».

Остановимся теперь на утренней дискуссии «Фантазия и цензура. Работа Кирилла Серебренникова в театре», прошедшей при полном аншлаге. Трудно сказать, о чем говорили больше – о фантазии или цензуре.

Модерировала дискуссию энергичная Соня Цекри из «Зюддойче Цайтунг», своими острыми вопросами старательно направлявшая разговор в русло политического дискурса. Что представляет собой случай Серебренникова с точки зрения взаимоотношения театра и власти? Работаете ли вы свободно или с оглядкой? Каков посыл этой государственной акции художнику: «вы нам не нужны»? Модератора живо интересовало, как происходит работа в отсутствии режиссера, возможно ли общение с ним, можно ли вообще работать в ситуации его отсутствия, какую роль играет «Гоголь-центр» в жизни молодежи, что реально может искусство в современной России и как выжить художнику. Мог бы получиться целый научный симпозиум, будь на подиуме критики и теоретики.

«Гоголь-центр» как молодой живой организм представляли хореограф Евгений Кулагин, актер Александр Горчилин и Анна Шалашова, рупор Кирилла Серебренникова. Для них чрезвычайно важно было не выставить театр в одиозном свете, в однобоком ореоле борцов с режимом. Без ажитации, не претенциозно, на конкретных примерах из практики они представили портрет театра и путь его пятилетнего развития, настаивая на том, что в программе их коллектива, как в свое время и в программе любимовской Таганки, заложено не политически-протестное начало, но поэтическое. Снова и снова эта параллель – Таганка без Любимова, «Гоголь-центр» без Серебренникова. «Поэтическое, провидческое, – повторила Анна Шалашова, – а не поверхностно-политическое, манифестационное». «Для меня Кирилл – не радикальный художник, – уточнил Евгений Кулагин, – а художник, который находит ключи, близкие нашему времени, открывает смыслы современным языком». Когда же ведущий задал прямой вопрос о том, как запретное и пугающее находит власть в теле, в обнаженном теле, хореограф ответил: «Мы видим в этом мощную эмоционально-заразительную силу». Таким образом, Мюллер с его материалом естественно стал для театра «синонимом свободы».

В дискуссии ощущалось стремление немецких театральных деятелей воспринять искусство театра из России и продемонстрировать волю продолжения сотрудничества с ним. Тревога за судьбу европейской демократии в выступлении Ульриха Куона сочеталась с пониманием того, что демократию нельзя навязать, до нее нужно дорасти. Но, пожалуй, еще более впечатляюще высказался об этом Серджио Морабито, режиссер и завлит Штутгарской оперы, который в отсутствии Кирилла Серебренникова довел до премьеры его постановку «Гензель и Гретель». Морабито поведал о своем потрясении увиденными в Москве спектаклями – «творениями не акциониста и провокатора, а художника, крайне остро реагирующего на общественные процессы». Он же сформулировал чрезвычайно важную дилемму русско-немецкого театрального сотрудничества в трудные времена конфронтации западного и восточного начал: «Было бы огромной ошибкой говорить, что Кирилл Серебренникова питается только западной культурой и что наша задача ее насаждать, наша задача в другом – подпитывать его как самобытного художника».

Продолжим мысль штутгартского коллеги. Было бы весьма отрадно, если бы и немецкие, и русские культурполитики поднялись до такого уровня понимания задач современного культурного обмена, которое возвращало бы нас к органичной эстетической модели взаимодействия авангардного искусства России и Германии периода 1920-х – начала 1930-х годов.
Автор этих строк говорил в своем выступлении об истории вопроса экономического и идеологического давления на художника в Советской России и возможностях интернациональной поддержки. Кажется, ныне и цензура, как современные войны, стала гибридной – неуловимой, растекающейся, вездесущей, практически неотвратимой. Как научиться противостоять ей?

Поклоны спектакля «Кафка». Фото Н.БАЗЕТОВАВ заключение необходимо сказать, что автопрезентация «Гоголь-центра» впечатляла своей открытостью и отказом от демонстративных акций. Театр, получил от своего руководителя наказ сделать все возможное, чтобы сохранить коллектив и, несмотря на что, продолжать работать. Эти гастроли и их безусловный успех – определенный вызов российским политикам от культуры, навязывающим ложное понимание миссии театра, в то время когда их прямая задача – освободить театр от ложных обвинений и дать возможность Кириллу Серебренникову вернуться к работе.

 

6.

«Из Москвы, из Москвы!». 4 апреля 2018 года

Пока что в поле зрения попали всего две рецензии на «Машину Мюллер», представленную «Гоголь-центром» в Берлине. Трудно в таком случае говорить об «общем хоре», но сразу же замечу, что обе рецензии в высшей степени хвалебны, то и дело встречаются эпитеты «выдающийся», «значительный», «потрясающе», «грандиозно»; камертон задан газетой «ТАЦ»: «Из Москвы, из Москвы!», словно бы оттуда, наконец, пришла благая весть. Международное общество Хайнера Мюллера, приглашая поклонников драматурга в театр, назвало московскую постановку «Машины Мюллер» «легендарной». Уже упоминавшийся Конрад Кёглер дал восхищенную и, на мой взгляд, точную оценку. Он счел спектакль «Гоголь-центра» «огромной удачей», зеркально отражающей ведущие мотивы творчества Хайнера Мюллера.

 

7.

Поэзия и политика без левых интонаций. 5 апреля 2018 года

Катрин Беттина Мюллер, редактор отдела культуры берлинской «ТАЦ», все еще считающейся левой газетой, назвала свой обзор – «Поэзия и политика». Опираясь прежде всего на высказывания представителей московского театра и хозяев гастрольной сцены во время дискуссии «Фантазия и цензура», автор оценивает гастроли «Гоголь-центра» в Берлине как «знак солидарности».

Разговор о том, кто такой Кирилл Серебренников, все еще «большой хипстер» или стремительно развивающийся художник, неизбежно оказался окутанным дымкой печали. «В обоих спектаклях, – резюмирует критик, – речь идет, прежде всего, о поэтах и космосе их фантазий. Персонажи «Кафки» не борются с властью, пытающейся зажать их в тисках условностей, они лишь уклоняются от ее вмешательства». Автор статьи пытается разобраться в сложном поэтическом языке спектакля: «Кинопроекции превращают сценическое действо в экспрессионистский фильм, сжимают, возвращают в прошлое или же усиливают гротесковое и анекдотическое».

«…необыкновенно выразительная в своей пластике хореография двадцати танцоров… Они выходят на сцену голыми, лишь с гримом на лице, выставляя напоказ эротизирующие взоры и скандальную наготу… Пластика тел сцене передает и милитаризованный порядок, и хаос протестных акций, и нечто другое – красоту, не вводящую в заблуждение, противящуюся ложному толкованию благодаря четкой символике».

Критик обобщает: «Это большая эстетическая свобода, ее обретает Серебренников в композиции языка, образов и танца, вкладывая одно в другое и органично соединяя, по слогам, единым вдохом разбирая красоту и разрушение». А в финале рецензии Катрин Беттина Мюллер объявляет искусство Серебренникова сплавом поэтического и политического.

Возвращаясь к резонансу гастролей «Гоголь-центра» в Германии в целом, хочу отметить ту огромную роль, которую в поддержке театра из Москвы сыграл Ульрих Куон, сумевший соединить для организации гастролей усилия Гете-Института и немецких меценатов, не вызвав при этом возражений московских органов культуры. Мы помним, какую поддержку оказывал Макс Рейнхардт – интендант «Дойчес театер» в начале ХХ века – русскому театру, как он пытался выручить Мейерхольда из беды приглашением на постановку в 1928–1930 годах. В своей программной статье-интервью, опубликованной в «ТАЦ» накануне гастролей, тот же Куон написал не только о важности, но и о внутреннем содержании сегодняшнего обмена между нашими театральными культурами. Искусство Кирилла Серебренникова, настаивает Куон, «мрачно, но не депрессивно. Его актеры доносят мысль энергично, без уныния. Эти гастроли – жест солидарности, поддержка Кириллу, знак того, что он не забыт».

Хорошо бы, чтобы этот интерес и посыл, взращенный интересом немецкого театра к русскому еще в период расцвета театрального авангарда 1920-х, оценили в Москве – протянутые руки, столь знакомые в начале ХХ века Станиславскому, Эйзенштейну, Таирову, Мейерхольду.

Владимир КОЛЯЗИН

Сцена из спектакля «Кафка». Фото А.ЙОКУ

Сцена из спектакля «Машина Мюллер». Фото И.ПОЛЯРНОЙ

Афиша и поклоны спектакля «Кафка». Фото Н.БАЗЕТОВА

«Экран и сцена»
№ 8 за 2018 год.