Блондинка и маньяк

Фото Н. и А. ЧУНТОМОВЫХ
Фото Н. и А. ЧУНТОМОВЫХ

Премьера “Кармен” в постановке Константина Богомолова в Пермском театре оперы и балета ожидаемо стала одним из самых ярких событий пермского, а, быть может, и не только пермского, театрального сезона. Выходя с премьерного показа, худ-рук Пермского ТЮЗа Михаил Скоморохов во всеуслышание провозгласил, что это хулиганство, и притом очень талантливое.

Действительно, порезвились создатели этой “Кармен” на славу. В музыкальную ткань оперы Бизе музыкальный руководитель постановки и дирижер Филипп Чижевский чего только не вплетает: фольклорный плач по умершему, а также знаменитую блатную песню “На Богатяновской открылася пивная”. В спектакле ее поет под гитару руководитель оперной труппы театра Медея Ясониди. Ее звезд-ная роль жены основателя киностудии “Шмулевич и сыновья” (в спектакле там снимают кино “Тореадор”) отсылает к образу Стронгиллы Иртлач, чье исполнение этого шансона гуляет по просторам интернета; фотография актрисы использована в афише пермской “Кармен”. К этому музыкальному набору нужно добавить “Город золотой” Бориса Гребенщикова и Песню Красной Шапочки, которые на сцене не звучали, но были вынесены в титры, имеющие особую функцию в образовании новых смыслов старой оперы. Дерзкое обращение с музыкальной партитурой, разумеется, вызвало множество споров, переходящих в скандалы, между охранителями оперной традиции и почитателями нового. Однако именно работу Филиппа Чижевского стоит отнести к разряду выдающихся. Особого упоминания заслуживает свежее и чистое звучание оркестра и хора пермского театра, впервые сотрудничавших с этим дирижером.

Действие “Кармен” перенесено Константином Богомоловым из Испании в Одессу. Мы видим на сцене множество карикатурных евреев с пейсами, шляпами, кипами и прочими атрибутами ортодоксального иудаизма. Следует особо отметить Александра Гончарука в образе рассказчика, начинающего спектакль репликой “Поговорим о Кармен” с нарочито одесским говором, а также Вячеслава Чуистова, того самого Шмулевича.

Сама Кармен тоже еврейка. Титры, сопровождающие действие, сообщат, что в одной из арий главная героиня поет как раз о том, что она жидовка. Над входом табачной фабрики красуется лозунг фашистских концлагерей – “Arbeit macht frei”. В церковной сцене появится обнаженная бесовка. Кажется, для режиссера Богомолова не существует запретных тем. Его спектаклю присуща зашкаливающая степень иронии: он готов высмеивать все, начиная с самой оперной традиции. Эскамильо в его версии никакой не тореадор, а актер, снимающийся в низкопробном фильме в роли тореадора. Центральная его ария, один из главных музыкальных маркеров оперы, решена комически. В этой сцене герой напивается до такой степени, что не может произнести ни слова. Энхбат Тувшинжаргал справляется с этим образом феноменально, ему присущи не только прекрасный вокал, но и точные актерские оценки.

Вспоминая историю отечественного театра, хочется воскликнуть знаменитое, сказанное когда-то Николаем I о “Ревизоре”: “Ну, пьеска! Всем досталось…”. Под острие фантазии Богомолова попадают не только абстрактные феминистки, сексуальные меньшинства, представители разных религий и рас, но и конкретные зрители в зале. В числе прочих в титрах находится место для Владимира Кехмана, который, поговаривают, прилетал в Пермь по личному приглашению Богомолова. Именем Кехмана в художественном пространстве пермской “Кармен” нарекают хор Одесского морского порта.

Спектаклю Константина Богомолова тесно в рамках сцены. В одной из картин Кармен, она же Карвумен, она же Сонька – Золотая ручка, выйдет с подельницами в зрительный зал, чтобы обольстить и ограбить мужскую часть партера.

Однако пермская “Кармен” – не просто набор гэгов, уже собравший настоящую армию оскорбленных. Второй акт резко меняет тональность повествования, постепенно подводя к трагической развязке истории, в которой русский солдат Хозе, рекламирующий очередной фильм про Тореадора в мохнатом костюме быка, бензопилой разделывает неверную супругу, поддавшись привлекательности бесовского начала из первого акта. Звук пилы – последнее, что слышат зрители. Превращение Хозе в маньяка, пришедшего из реалий современного Петербурга, в художественной ткани спектакля оправдано предыдущими странностями, скажем, тем, что хранит он не цветок, а использованный тампон, подаренный ему Кармен. Борис Рудак играет тот тип опасного безумца, который скрывается за маской мягкого и бесконфликтного человека – про такого никто и не подумает, что он способен на преступление.

Главной удачей спектакля, безусловно, стала Наталья Ляскова в роли Кармен. Ее героиня лишена хрестоматийных штампов, ставших с годами самой сутью образа жгучей цыганки. Пермская Кармен-блондинка хороша всем: вокалом, актерским дарованием, которое обращает на себя внимание не только в ариях и драматических сценах, но и в зонах молчания, выстроенных режиссером.

Богомолов и Чижевский не просто сдувают священную пыль веков с великой оперы, но делают ее провокационно созвучной дню сегодняшнему, чем навлекают на себя тайфун гнева, который, кажется, еще долго будет бушевать, привлекая все новую публику в зрительный зал.

Илья ГУБИН

«Экран и сцена»
№ 8 за 2021 год.