Лет восемь назад Артур Соломонов написал роман “Театральная история”, и о нем заговорили не только как о журналисте и критике с театроведческим бэкграундом, но и как о входящем в моду писателе. После “истории” у ее автора случился “роман” со знаменитым театром, который нельзя назвать удачным.
У даровитого автора все идет в дело. Не случился роман с театром, зато сложилась пьеса о том, как знаменитая труппа и ее режиссер-орденоносец (он же исполнитель главной роли) репетируют пьесу о смерти Иосифа Сталина. Трансляцию этой репетиции смотрит за своим обеденным столом президент, посылающий через “человека из министерства” бесценные указания, вызывающие у репетирующих целую гамму эмоций: от энтузиазма до отчаяния.
Пьесу “Как мы хоронили Иосифа Виссарионовича” Артур Соломонов закончил два года назад. С тех пор было несколько читок (самая интересная в Театре.doc с Юлией Ауг и Максимом Сухановым), переводы на английский, немецкий, чешский, польский, один варшавский театр довел репетиции почти до премьеры, но всё перервала пандемия. Так что мировая премьера – первая полноценная сценическая версия – случилась в Камерном театре Челябинска. Жанр своей постановки режиссер Виктория Мещанинова обозначила как “черная комедия”.
Надо сказать, что имя-отчество в названии пьесы необычайно возбудило немногочисленных членов челябинской ячейки партии “Коммунисты России”. Сталинисты сделали несколько грозных заявлений и даже провели одиночный пикет у входа в театр перед прогоном спектакля. Создав премьере рекламу, это несколько сместило акценты восприятия. Все опять спорили только о кровавом тиране и “вдохновителе наших побед”, перебирали его преступ-ления и достижения, говорили об истории и дне сегодняшнем вне всякой связи с тем, что собственно происходило на сцене Камерного театра.
Для создателей челябинского спектакля Сталин, Ленин, Берия и Хрущев – фигуры прежде всего комические, даже карикатурные. Разумеется, они помнят, сколько крови на совести развеселого, как Петрушка из балаганного представления, Ленина в кепочке (в этой роли лихо комикует Александр Сметанин) или туповато-монструозного Берии (Антон Ребро), но в данном случае хотят разобраться с этими персонажами без пафоса и гнева, с брезгливой усмешкой. (Тех, кто ждет от театра иного подхода, адресую к записи документального проекта Кирилла Сереб-ренникова “Похороны Сталина”.)
Мне представляется, что куда больше персонажа по имени Сталин режиссера Викторию Мещанинову интересует персонаж по имени Театр. Театр как модель мира, пространство замкнутое, герметичное, временами затхлое, тоталитарное, порождающее своих диктаторов, свои фобии и фантомы, где в воздухе носится расхожее театральное слово “предательство”, и все служители Мельпомены нервны и уязвимы. Прекрасное и ужасное пространство. Взаимоотношения с сильными мира сего (художник и власть, то, что вторая делает с первым, когда он приближается к ней слишком близко, начинает служить и даже обслуживать – важная тема пьесы Артура Соломонова) здесь приобретают особые формы: от священного ужаса перед невидимым президентом до панибратского сценического диалога с почившим диктатором, в образе которого ты выходишь на подмостки (а когда-нибудь сыграешь и ныне здравствующего президента).
Знаменитого режиссера Вольдемара Аркадьевича, ставящего спектакль о смерти Сталина и репетирующего роль старого тирана, играет Петр Артемьев. Актер редкой индивидуальности – еще пару лет назад он выглядел, как молодой герой, готовый исполнить Ромео, а сейчас предстает ярким характерным актером, будто созданным для роли Фальстафа. Его персонаж вызывает целую гамму эмоций: от гнева до гадливого восхищения. Это художник, уже готовый служить власти, но временами сам изумляющийся этой готовности (“Я же творец, я горд!”), тщеславный и ранимый тиран, человек, быть может, уже предавший свой талант, несомненно имевшийся, – печать его все еще видна на этой пафосной и карикатурной фигуре в пиджаке в стиле раннего Виктюка и шарфике от позднего Житинкина. У Артемьева в роли есть пара замечательных пауз, когда лихое действие притормаживает и герой остается наедине с внутренним монологом, наводящим на мысли о финальном монологе Макбета (“Жизнь – только тень, она – актер на сцене. Сыграл свой час, побегал, пошумел – и был таков”). Наблюдать, как нечто недоигранное Петром Артемьевым в трагедии Шекспира, проступает в трагифарсе Артура Соломонова – особый сюжет для понимающих.
Нет сомнений, что размышления о театре и жизни, Сталине и его смерти, зловещей тенью витающей над всеми участниками действа, бесконечно повторяющимися сюжетами отечественной истории, частном человеке, расшибающемся о тоталитарную стену, могли бы быть глубже и тоньше, если бы свою черную комедию авторы спектакля не перегрузили красками водевиля и кабаре. Хочется, чтобы такая комедия была именно черной и острой. А здесь – аляповатая кремлевская стена и девушка с веслом, канареечная расцветка костюмов (художник Сергей Александров), трио гёрлс, отбивающих каждый эпизод, и страшный актерский жим в сценах, нуждающихся лишь в комедийном изяществе. Временами кажется, что репетиция идет не в знаменитом столичном театре (как в пьесе), а в заштатной провинциальной музкомедии. Но почему там стали репетировать сочинение о смерти Иосифа Виссарионовича, и с чего бы президенту интересоваться этим театром?
В спектакле интересный актерский ансамбль. Человека из министерства, рыбу-лоцмана при большой акуле, остро и узнаваемо играет Дмитрий Блинков. Многострадального автора пьесы, чье имя будет предано забвению, – Игорь Миногин. Первую актрису и фаворитку худрука, предчувствующую скорую отставку, – Алина Тягловская, Хрущева – Роман Прецер, молодого Сталина – Никита Савиных. В финале к микрофону выходит музыкальный руководитель постановки Валентина Спирева. Она поет песню “С чего начинается Родина”, аранжированную так, что слышится не лирика, но гимн. Знакомый до дрожи гимн той Родины, что никак не похоронит Иосифа Виссарионовича.
Владимир СПЕШКОВ
«Экран и сцена»
№ 6 за 2021 год.